Ханна Хауэлл - Жених-горец

— Я не хочу менять все. Я только пытаюсь вернуть то, что прежде уже было между нами.

— Но это невозможно! Ты что, не понимаешь?

— Нет, не понимаю. Ты оставалась, пока я был жестоким, и убежала, когда я захотел все наладить, исправить то, что сам разрушил.

— Все пошло не так еще тогда, год назад, когда ты не вернулся ко мне, не прислал ни одной весточки.

Она топнула ногой и закрыла лицо руками, когда поняла, что плачет.

— Я так старалась верить тебе, тому, что нас связывает. Почти три месяца я держалась, но затем была вынуждена взглянуть правде в лицо: ты ко мне не вернешься. Я не хотела мириться с этим. — Она прижала руку к сердцу, словно вновь ощутила ту боль. — И тогда… тогда я решила, что должна непременно тебя отыскать. У нас было двое сыновей. Я не могла просто прятаться здесь, лишая их всего, что принадлежит им по праву. И мне это удалось, и я нашла тебя. И что же я увидела? Преклонив колени перед священником, ты готов был дать обет верности Маргарет…

Потрясение от вида плачущей Илзы пригвоздило Дэрмота к месту, но все же он заставил себя встать и осторожно подойти к ней. Ее слова звучали так, словно она хотела сказать, что ее любовь к нему умерла под напором слишком многих ударов. Однако если она больше не любит его, почему она так взволнованна, так боится услышать его неуклюжие, неумелые слова любви?

— Ты знала, почему я собирался жениться на Маргарет, — начал он. — Я забыл…

— Я знала! Я все это знала, правда. Своим рассудком, в своем сознании я понимала это. То, что ты забыл меня, не знал, что близнецы — твои сыновья, и все твои подозрения, и вообще все. — Она попыталась успокоиться и перестать плакать, но вместо этого громко разрыдалась. — Я приняла все это, смирилась. Я решила, что нам просто придется начать все сначала. Я должна буду проявить себя перед тобой, показать тебе, что я за человек. Это было очевидно. И с этим я тоже смирилась.

— Но теперь ты думаешь, что не можешь принять меня, не можешь больше меня любить? Это так? — Он стоял совсем рядом с ней и, едва касаясь, гладил ее волосы.

— Не будь дураком. — Ее маленький кулак сильно ткнул его в бок, и Дэрмот поперхнулся. Затем слабая улыбка тронула его губы. Он не понимал, что беспокоило Илзу, но, во всяком случае, она не была к нему равнодушна. Почему он был так уверен в этом, когда она обозвала его дураком и ударила, он не знал, но, зато точно знал, что это так. Теперь ему нужно было только разобраться, о чем это она говорит.

Ему было невыносимо видеть ее плачущей и такой расстроенной, но он не мог придумать, как утешить ее. Правда вышла наружу. Возможно, это потребует еще каких-то усилий, но он понимал, что необходимо выяснить все до кон-па. Он сам собирался сказать ей кое-что очень важное, если, конечно, для них еще не все потеряно.

— Я думала, наступит день, когда ты снова мне поверить, и все будет хорошо, — всхлипывала она. — Мне казалось, я знаю, что мне нужно, но тут к тебе возвратилась память, и ты начал говорить мне нежные слова, дарить подарки, и я поняла, что не знаю, чего же я хочу от тебя. Ты опять всколыхнул во мне все чувства, и меня охватил страх, Я не смогла этого вынести. Я вовсе не такая сильная.

Дэрмот больше не мог сдерживаться. Ее слезы было мучительно видеть, тем более что их причиной был он сам. Он схватил ее в объятия, поцеловал волосы и нежно погладил по стройной спине.

— Перестань, Илза, все будет хорошо, — пообещал он.

— Нет, не будет. — Она на мгновение застыла, затем обвила руками его талию и прижалась щекой к груди. — Я трусиха, плаксивая тряпка. — Хотя ее рыдания немного стихли, она чувствовала себя опустошенной.

— Ты одна из самых сильных женщин, каких я когда-либо встречал.

— О нет, я сбежала. Я сбежала, потому что ты снова всколыхнул все во мне, и это меня напугало.

— И что же такое я всколыхнул в тебе?

— Ту любовь и доверие, которые я испытывала и подарила тебе так давно. Я думала, что этого я и хочу, но оказалось, что нет. Я не смогла этого вынести, — всхлипнула она, подавляя желание вновь зарыдать. — Мне было так больно, когда ты ко мне не вернулся.

— Ах, Илза, мне хотелось бы все изменить, но это не в моих силах.

— Я знаю. Но разве ты не понимаешь? Я отбросила все это, похоронила, упрятала глубоко в себе. Когда я приехала в Клачтром, я позволила этим чувствам снова ожить, и снова меня настигла боль, потому что ты не хотел меня, не помнил меня. И теперь ты опять вытаскиваешь чувства на свет божий, а я не могу больше держать их на замке.