Ханна Хауэлл - Жених-горец

— И это тебя смущает?

— Да. Когда он уехал в Дабейдленд, чтобы выяснить правду, он не думал обо мне, ну разве что совсем чуть-чуть. И вот он возвращается, наш враг повержен, и тут я вижу, что Дэрмот стал точно таким же, каким я помнила его год назад. Мне просто нужно время, чтобы все хорошенько обдумать.

— Да, тебе нужно над всем этим поразмыслить, Однако на твоем месте я не стал бы слишком затягивать с этим.

— Ты думаешь, Сигимор отправит меня назад?

— О нет! Все, что он может, — это разглагольствовать о том, какой должна быть жена и каким правилам она должна подчиняться. — Лайам криво усмехнулся, и Илза улыбнулась в ответ. — Нет, милая, думаю, все кончится тем, что за тобой приедет твой муж.

Илза вовсе не была в этом уверена. Дэрмот был человеком гордым, а она бросила его, ничего не объяснив. Теперь ему придется как-то объяснять ее отсутствие окружающим. И все это отнюдь его не порадует.

К ее величайшему облегчению, никто больше ничего не сказал. Она ехала домой, в Дабейдленд, вместе со своими братьями и Лайамом — все выглядело точно так же, как и всегда. Однако Илза поняла, что сейчас все совсем не так, как было раньше. Не важно, что она пыталась не думать о нем по пути домой, мысли о Дэрмоте не покидали ее ни на минуту. К тому времени, как она подъехала к своему маленькому домику, ей уже вообще надоело размышлять о своем непутевом муже.

— Ну вот, мы приехали, малышка, — улыбнулся Сигимор, занося ее веши в дом. — Здесь все осталось так, как было раньше. Я пришлю сюда кого-нибудь, чтобы вам принесли еды и питья.

— Спасибо, Сигимор, — произнесла Илза, отдавая Гейл Сирнака, чтобы та могла накормить близнецов.

— Я знаю, Лайам сказал тебе, что я все оставлю как есть, но… — Он вздохнул и провел рукой по волосам.

— Ну же, говори, Сигимор, Что бы это ни было, ты, по-видимому, размышлял над этим всю дорогу, пока мы ехали сюда.

— Он хороший человек, Илза.

— Я знаю.

— Я думаю, что ваш брак мог бы быть очень счастливым, да и все его дети от тебя без ума.

Илза содрогнулась. Трудно было не думать о том, какую боль ее отъезд причинил детям. Илза говорила себе, что для них же будет лучше, если она сможет разбить сковавший ее клубок чувств и эмоций, но даже это не помогало ей, и чувство вины железным обручем сдавливало сердце.

— Ну что ж, — заключил он, целуя ее в щеку, — начинай думать. Помни только — у тебя есть хороший муж и шестеро любящих детей. Я знаю: ты думаешь, что упоминать о них сейчас не совсем честно, но, по-моему, склоняясь к какому бы то ни было решению, ты не можешь не принимать их во внимание.

— Да, ты прав, о них нельзя забывать.

— Тогда думай. Думай хорошенько. И не затягивай с этим.

— Не затягивать? Почему?

— Потому что твой муж скоро приедет за тобой. Даже если ты в это не веришь.

Сигимор ушел, а Илза тихо выругалась. Она приехала в этот домик, чтобы в мире и спокойствии подумать обо всем. Если Лайам и Сигимор правы, времени на это у нее осталось не так уж много.

— Долго же ты сюда добирался, — улыбнулся Сигимор, когда три дня спустя Дэрмот в сопровождении Нэнти и Оудо ввалился в большой зал Дабейдленла.

— Этой поездки не было в моих планах, — ответил Дэрмот. Усевшись за стол и усадив рядом Оудо, он налил себе добрую кружку эля. — Прежде чем уехать, мне пришлось закончить дела, которые нельзя было откладывать.

В этот момент к Оудо подошел рыжеволосый мальчик и налил ему в кружку козьего молока, после чего сел за стол рядом с ним.

— А как тебя зовут? — поинтересовался Дэрмот.

— Я — Фергюс, самый младший, — ответил мальчик и ухмыльнулся. — Ты приехал, чтобы увезти нашу упрямую и глупую сестрицу обратно в Клачтром?

Дэрмот посмотрел на Сигимора.

— Ты тут разглагольствовал о ней, да?

— А ты — нет?

— И он тоже, — подтвердил Оудо. — Но большую часть времени он бормотал так невнятно, что я почти ничего не понял. Гленда говорит, что это хорошо, потому что папа, наверное, просто ругался.

— Понятно, — подмигнул ему Сигимор. — А ты-то зачем приехал, парень?

— Мы все — то есть дети — посоветовались и решили, что я должен поехать с папой и проследить, чтобы он не наговорил маме каких-нибудь глупостей.

Камероны дружно расхохотались, отчего стены Дабейдленда даже задрожали, а Дэрмот тяжело вздохнул. Он считал, что со стороны Нэнти было крайне вероломно весело смеяться вместе со всеми. И даже Оудо хихикал! Он пытался убедить мальчика, что его помощь совсем не нужна, но уговорить его остаться так и не сумел. Однако просто запретить Оудо ехать он тоже не смог. Дети, казалось, уже смирились с тем, что Илза уехала, но Дэрмот знал — это лишь потому, что они были твердо уверены: их отец поедет за ней и привезет ее домой. И Оудо, как догадывался Дэрмот, был своего рода гарантией, что все будет хорошо.