Бертрис Смолл - Царица Пальмиры

— А эти два бездельника — Гал, которому удалось дорасти до пяти лет, и его маленький брат, Там-Тун, которому сейчас три года.

Дагиан наклонилась, чтобы поцеловать малышей. Глаза Зенобии наполнились слезами, когда она вспомнила своих сыновей, которые теперь потеряны навсегда. Марк обнял ее, и она тихонько заплакала у него на груди, а он нежно утешал ее.

— У нас появятся свои сыновья, — сказал он.

— Мне уже больше тридцати лет! — всхлипывала она. — Ах, почему я не вышла за тебя замуж много лет назад?

— Потому что ты была упрямой и гордой, да к тому же еще царицей Пальмиры, любимая. На тебе лежала такая большая ответственность, моя дорогая! Да и откуда мы могли знать, что все Кончится вот так?

— А сколько же вам лет, Зенобия? — спросила Эда. Когда Зенобия ответила, Эда рассмеялась.

— Там-Тун родился, когда я была всего лишь на год моложе, чем вы сейчас, и подозреваю, что произведу на свет еще не одного ребенка. Другое дело, если бы у вас вообще никогда не было детей! А теперь идемте, я отведу вас в вашу комнату!

Они вошли в обширный зал с тремя каминами и каменным полом. По обе стороны от главного камина начинались коридоры, которые вели в ванную и в кухню. Широкая лестница вела на второй этаж, где располагались спальни. Зенобию и Марка провели в большую, просторную и удобную комнату. Мавия где-то бегала вместе с кузинами.

В последующие дни Зенобия привыкала к образу жизни, который был совершенно не похож на тот, который она вела, будучи царицей Пальмиры. Не походил он и на образ жизни жены-римлянки, которым так любил дразнить ее Марк. Этот уклад немного напоминал ее детство, проведенное в племени ее отца. Аул и его семья были очень близки между собой, и эта близость распространялась также на членов племени добунни из Салины, вождем которых он был. Он заботился о немощных, больных, улаживал споры, одобрял браки, поддерживал мир и вершил правосудие. Все эти многочисленные обязанности Аул исполнял с честью. Он любил Британию и уже давно порвал связи с Римом. Однако Британию населяли множество племен. Одни из них были более цивилизованны, другие менее. Аул много времени и сил отдавал укреплению своих владений.

Зенобия не могла избавиться от ощущения опасности. Она не верила, что Рим позволит важной пленнице империи вот так просто исчезнуть. Как ни хорошо в доме Аула, она торопила Марка отправиться на остров. Внутренний голос предостерегал — она в опасности.

Однажды после полудня они с Марком ехали верхом по обширному поместью, принадлежавшему Аулу. Они остановились на невысоком холме и спешились. Воздух был напоен ароматом лаванды. Они сели на траву. Солнце грело их спины. Они посмотрели вокруг — на долину внизу, на реку, которая, извиваясь, прокладывала путь по зеленой местности.

— — Когда мы уедем на наш остров? — спросила она его.

— Скоро, любимая. Я хочу отправиться туда пораньше и посмотреть, что нужно сделать, чтобы он стал пригодным для жилья.

— Ты заплатил за него своему брату?

— Он сначала не взял денег, но я заставил его составить купчую. В противном случае я всегда считал бы себя не хозяином, а арендатором. Я не хочу милостыни от Аула.

— Ваше соперничество все еще не закончилось, не правда ли?

— Да, и никогда не закончится. Я не могу забыть об этом, и Аул тоже. Мы останемся друзьями, если у каждого будет своя земля.

— Я буду счастлива, когда мы наконец обретем собственный дом, — ответила она. — Эда добрая, но все же это ее дом… и стены в нем тоньше, чем мне хотелось бы. Прошлой ночью, когда ты спал, я слышала, как Граф-Эре и Леф-Эл забавлялись с девушкой-служанкой в комнате, соседней с нашей. Один из них, не знаю точно кто именно, хрюкал, словно боров, когда забрался на девушку.

— Так вот почему ты сопротивлялась и была так сдержанна! — усмехнулся он.

— Если я слышала их, Марк, значит, несомненно, и они могли слышать нас!

— Зато здесь нас никто не услышит! — медленно произнес он, проводя пальцем по ее руке.

— Здесь?!

— Здесь и сейчас! — тихо сказал он.

Он потянулся, распустил ее косы и принялся расплетать их.

— Мне гораздо больше нравится, когда твои прекрасные волосы струятся свободно, как ты носила их в прошлом.

Он запустил пальцы в волны ее волос, расплетая их и распуская по ее плечам. Они темной шелковой мантией легли на спину.

Она ощутила радостное удовольствие от его действий, полных чувственности. Она поднялась на ноги, развязала пояс своей туники и сняла ее вместе с нижней. Ее одежды упали на сладко пахнувшую траву. Она стояла, высокая и гордая. Ее прекрасное золотистое тело было окутано слегка развевавшимися черными волосами. Воздух ласкал ее тело, и ей было хорошо.