Бертрис Смолл - Мое сердце

— Доброту? — Дама ядовито рассмеялась. — Давайте-ка, ваше величество, бросим взгляд на наши давние отношения. Не вы ли когда-то посмотрели сквозь пальцы на то, что меня изнасиловал лорд Дадли? Вы отдали меня, потому что не решались расстаться с девственностью! И не вы ли когда-то заставили меня выйти замуж и покинуть страну, обещая взамен взять под свою защиту земли, по праву принадлежащие моему малолетнему сыну, и не вы ли тут же после этого поспешили раздать их? И еще мне припоминается, что как-то, когда вашему величеству понадобилась моя помощь, вы похитили мою дочь, чтобы склонить меня к сотрудничеству.

— А я напомню о ваших пиратских набегах на мои корабли, что стоило Англии кучу денег? — вскричала королева, уязвленная упоминанием о лорде Дадли.

— А кто это доказал? — последовал быстрый ответ.

— И тем не менее мы обе хорошо знали, что так оно и было.

Двое мужчин в комнате наблюдали за перепалкой с восхищением. Один из них был наиболее преданным человеком в окружении королевы, а другой — мужем ее соперницы.

Они стоят друг друга, думал лорд Берли, государственный секретарь королевы Елизаветы, но спор пора прекращать, так как самое важное сейчас — это время. Особенно сейчас, когда дела в стране далеко не блестящи. Постоянные заговоры и интриги, которые плела взятая сейчас под стражу Мария Стюарт, шотландская королева в изгнании, разрушали здоровье королевы. Испанцы не отказались от священной кровавой мести Елизавете Тюдор, и это вынуждало ее вести тяжелую и длительную борьбу. Она должна была хотя бы на шаг опережать их злобные замыслы.

Уильям Сесил, лорд Берли, тихонько вздохнул. Было очень поздно, и королева уже приготовилась отойти ко сну, когда прибыли Скай О'Малли и ее муж. Елизавета Тюдор настояла на том, чтобы принять их немедленно по прибытии в Гринвич.

Королева принимала гостей в стеганом белом бархат ном халате, расшитом золотом и мелкими гранатами.

Элегантный рыжий парик, который она носила, чтобы скрыть седеющие и редеющие волосы, как всегда, был на голове, но даже он не мог компенсировать отсутствие косметики. Королева выглядела точно на ее пятьдесят два года. Плотно сжатые губы лорда Берли искривились в усмешке, когда он подумал, что гнев Елизаветы Тюдор разжигает один вид этой дамы. Все знали, что даме — сорок пять, но выглядела она по меньшей мере на десять лет моложе.

— Мадам, если позволите… — обратился он к своей госпоже. — Эта ссора между вами не поможет разрешению наших проблем. — Он повернулся к гостье королевы:

— Леди де Мариско, как вам известно, мы уже послали одну экспедицию в Ост-Индию.

Скай О'Малли де Мариско весело улыбнулась:

— О да, милорд, я слышала! Уильям Хокинз, лондонский купец, в компании с бывшим ювелиром и каким-то живописцем. Очень интересный подбор послов! — В ее голосе послышался легчайший намек на издевку.

— Нам представляется необходимым быть очень осмотрительными в свете того факта, что португальцы слишком быстро прибирают Индию к рукам, — был ответ Уильяма Сесила.

— К черту португальцев! — вскричала королева. — Нас должны волновать испанцы, ибо именно они сейчас задают тон в Португалии. Они намерены захватить все богатства Ост-Индии так же, как те сокровища, которые текут сейчас к нам рекой из серебряных и золотых рудников Нового Света. Ну нет, я этого не допущу! Ост-Индия должна быть английской!

— Очень сомневаюсь, что правитель этих земель согласится с вашим мнением, мадам, — сухо заметила Скай.

Елизавета Тюдор бросила взгляд на своего бессменного советника и вдруг произнесла нечто такое, чего никто не мог ожидать от нее:

— Я нуждаюсь в вашей помощи, Скай. Никто другой, кроме вас, не сможет сделать того, что я хочу.

Двое мужчин взглянули друг на друга, и неизвестно, кто из них был удивлен больше. Скай тоже посмотрела на мужа, Адама де Мариско, и прочла в его ответном взгляде то, что и ожидала прочесть. Королева впервые так близко подошла к тому, чтобы чуть ли не умолять ее о помощи. Голубые глаза Адама твердо глянули в глаза Скай, и она отчетливо услышала его голос, как будто он и правда произнес это вслух. «Ты не сможешь отказать ей сейчас, — спокойно говорили ей его глаза. — Уступи, моя маленькая. Будь снисходительна в час твоей победы!»

— Мадам, могу я попросить разрешения присесть? — спросила она. — Мы проделали длинный путь за очень короткое время. И, как выяснилось, я уже не могу, как прежде, без устали скакать в седле по многу часов.