Бертрис Смолл - Филиппа

— Слава Богу, теперь я могу умереть в собственной постели, — вздохнула Люси.

— Сначала сползи с холма, — посоветовала смеющаяся Филиппа. Ее родной дом! Ничего тут не изменилось! Все, как она помнит! Красота и покой. И как легко дышится!

Она тронула лошадь и оглянулась на небольшой отряд.

— Учтите, ваша матушка может пребывать в Клевенз-Карне, — предупредила Люси. — Придется ехать туда.

— Ничего, пошлем за ней слугу, — беспечно отмахнулась Филиппа, полная решимости во что бы то ни стало добиться цели.

Но Розамунда уже приехала из Шотландии и наводила порядок в собственном хозяйстве. Она долго не могла опомниться от удивления при виде старшей дочери.

— До свадьбы Бэнон почти целый месяц, — повторяла она. — Зачем было так торопиться? Но все же, дорогая, добро пожаловать домой! А где же твой муженек, которого так расхваливал Томас? Постоянно поет ему такие дифирамбы, что Логан, по-моему, уже невзлюбил зятя!

Она обняла дочь и расцеловала в обе щеки. Что ж, все по-прежнему. Ничего не изменилось, разве что прибавились две колыбельки у очага.

Филиппа подошла ближе и заглянула в них.

— Мои младшие братцы?

— Да. Ну разве они не прекрасны, мои Томми и Эдмунд? Слава Богу, хотя они и вышли из моего чрева почти одновременно, все же не слишком похожи. В нашей деревне одна женщина родила близнецов, так они просто на одно лицо. Как две горошины из одного стручка! — оживленно тараторила Розамунда, но, случайно взглянув в сторону, всплеснула руками: — Люси, ты выглядишь усталой! Как я рада тебя видеть! Добро пожаловать домой. А кто этот крепкий парень рядом с тобой?

Питер выступил вперед и почтительно поклонился:

— Я Питер, миледи, камердинер его сиятельства графа. Розамунда кивнула.

— Не пойму только, Питер, почему ты здесь, а твоего господина не видно? — спросила она.

— Думаю, на этот вопрос лучше ответит ее сиятельство, — тактично пробормотал камердинер, отступая.

— Филиппа! — встревоженно пробормотала Розамунда.

— Я предупреждала его, что, если не вернется через неделю, я отправлюсь на север без него, мама. Вот и все! Он не сдержал слова, — оправдывалась Филиппа.

— А куда же уехал твой муж? — не отступала Розамунда.

— В Хэмптон-Корт. Кардинал прислал за ним гонца, — нетерпеливо бросила Филиппа. — Мама, я устала и ужасно грязная с дороги. Вели приготовить ванну и постель.

— Ты еще не объяснила, почему так поспешно оставила Брайарвуд, не дожидаясь мужа. Неужели нельзя было потерпеть несколько дней?

— И пропустить свадьбу сестры? — вскричала Филиппа. — Мама, до каких пор ты собираешься обращаться со мной, как с ребенком?! Я замужняя женщина» графиня Уиттон, и не потерплю ничьих нотаций!

— Бэнон и Робби обвенчаются не ранее чем через несколько недель, — спокойно напомнила Розамунда. — Ты совершила ошибку, умчавшись одна. Порядочные жены так не поступают! И что теперь скажет твой муж? Кстати, когда ты вернулась из Франции?

— Больше месяца назад, — неохотно пробормотала Филиппа. — А в чем дело?

Мать, не ответив, приказала:

— Немедленно иди, дочь моя, и слуги принесут тебе горячей воды. Люси, представь Питера остальным домочадцам и покажи, где он может приклонить голову. А-а, вот и Энни! Энни, беги и немедленно отыщи Мейбл. Передай, что приехала Филиппа.

Подняв голову, Розамунда заметила, что дочь уже исчезла, и знаком велела Люси сесть.

— А теперь рассказывай, что стряслось, — строго велела она. — Я хочу наконец услышать правду.

— Что мне сказать вам, миледи? Я сама ничего не понимаю. Они были так счастливы. Это прекрасный брак, и все шло как по маслу. Граф — добрейший из хозяев и хороший муж. Он никогда и словом не обидел госпожу. Но стоило ему отправиться в Хэмптон-Корт, как миледи словно подменили. Все твердила, что боится, как бы кардинал не задержал графа слишком надолго. И что она из-за этого непременно опоздает на свадьбу сестры. Металась по дому, кипела гневом, и я ничего не смогла поделать, кроме как согласиться немедленно выехать во Фрайарсгейт. Госпожа велела скакать во весь опор. Поверьте, миледи Розамунда, у нас даже одежды нет, кроме той, что на нас. Но мне кажется, что госпожа сказала неправду, хотя сама этого не сознает. Хотела бы я знать, что ее гложет. Розамунда покачала головой.

— Она принимала зелье каждое утро, если не считать месячных? — строго спросила она.

Люси виновато покраснела.

— Нет, миледи.

— Так, наверное, она хочет ребенка, и как можно скорее! Что же, трудно с этим не согласиться, ибо ее долг дать мужу наследника. Мне самой не терпелось родить, когда я вышла за ее отца, упокой Господи его светлую душеньку, — вздохнула Розамунда, перекрестившись.