Лора Вальден - Принцесса маори

— Рано или поздно мне придется раскрыть карты, — вздохнула Ахоранги. — И если бы у меня была хоть искра надежды, что мой отец сможет когда-нибудь простить мне крещение и брак с Томом, я бы не сомневалась. Я догадываюсь, что для Тома очень большое значение имеет то, что венчать его будете вы. Он чтит вас как отца.

Брат Пьер улыбнулся.

— В какой-то степени я им и являюсь. Иногда я вспоминаю нашу первую встречу с ним. Том был еще почти ребенком, когда приехал в Данидин и вбил себе в голову, что непременно найдет золото. Я был тогда духовником одной группы искателей приключений. Никогда не забуду тот день, когда парень, узнав, что я призван отправиться в миссию, доверил мне саженцы. «Если бы у меня было достаточно денег, чтобы купить землю, я последовал бы за вами, — сказал он и добавил: — И если из этих саженцев вырастет хороший виноград для вина, я непременно стану виноделом». Я не придал тогда этим словам большого значения, но пообещал ему, что попытаюсь. Я посадил саженцы, и спустя три года они стали крепче и выносливее любой нашей виноградной лозы. Из прекрасного винограда можно было делать вкусное вино. И однажды он постучал в наши двери, и мы продали ему землю, на которой росла его лоза. Он построил здесь дом, ну а остальное ты знаешь. Том — великолепный парень. Он никогда не станет тебя принуждать к чему-нибудь.

— Как вы чудесно говорите обо мне, брат Пьер! — раздался чей-то веселый низкий голос.

Ахоранги и католический священник обернулись.

— И давно ты тут стоишь? — испуганно спросила Ахоранги.

— К сожалению, я услышал лишь последние слова брата Пьера. К чему это я не буду тебя принуждать? — Том наклонился к ней и нежно поцеловал в щеку.

— Брат Пьер считает, что ты никогда не заставишь меня креститься.

— Невозможно кого-то заставить верить в Бога, — ответил Том. Сейчас его голос звучал совершенно серьезно.

Ахоранги схватила его за руку.

— Том, говори честно! Если бы я решила окреститься, это имело бы для тебя большое значение?

— Да, конечно, я ведь вырос с этим. Братья помогли мне построить все, что меня теперь окружает, и я бы охотно женился с Божьим благословением…

Ахоранги крепко пожала руку Тома и, обернувшись к брату Пьеру, твердо произнесла:

— Окрестите меня в тот день, когда будете венчать нас.

Том уставился большими от удивления глазами на Ахоранги.

— Ты действительно хочешь это сделать? А как же твоя вера, твои божества?

— Я сохраню их глубоко в своем сердце. В этом можешь быть уверен. Но я буду воспитывать наших детей в твоей вере. И между прочим рассказывать им о Ранги и Папа. — Ахоранги лукаво улыбнулась.

Том от радости подхватил ее со стула и поцеловал. Оба совершенно позабыли о мире вокруг, лишь снова и снова искали уста друг друга.

Когда они наконец насладились вдоволь, Том нежно прошептал:

— Я не посмею изгнать из твоего сердца божеств, только пусть дорогой брат Пьер не знает, что ты это делаешь только ради меня. — Смеясь, он обернулся к священнику, но, к его большому удивлению, стул, на котором тот сидел, оказался пуст.

На доске, где Ахоранги обычно записывала, какие продукты нужно купить, красовалась надпись большими буквами: «Разве следующее воскресенье не прекрасный день для свадьбы?»

Белая деревянная церковь Святой Марии в этот день казалась особенно праздничной. Для своей невесты Том собрал тысячи виноградных листьев и усыпал ими пол церкви. У Ахоранги для Тома тоже был сюрприз. Портной из Нейпира сшил ей праздничное платье из нежно-зеленого шелка. Материю подарил брат Пьер. Ладони Тома вспотели от волнения, когда он стоял у алтаря в ожидании невесты. Потом зазвенели колокола и брат Пьер ободряюще кивнул. Том не отводил взгляда от деревянной двери, через которую в любой миг могла войти Ахоранги. У Тома перехватило дыхание, когда он увидел, как брат Пьер ведет ее под руку в церковь. «Она выглядит как принцесса, — подумал Том. — Впрочем, в своем племени она и была ею. Не пожалеет ли она когда-нибудь, что окрестилась из-за меня? Незадолго до церемонии она выглядела не особо счастливой. Она снова и снова опасливо оглядывалась. Словно чего-то боялась, но чего? Вот и сейчас на ее лице промелькнула тень испуга».

Ахоранги подошла к алтарю, и брат Пьер соединил руки брачующихся — Тома и его невесты. Так, вдвоем, они стояли перед отцом Клодом и слушали его речь, обращенную к ним. Или делали вид, потому что Ахоранги совершенно не могла сосредоточиться, снова и снова вспоминая ночной кошмар. В который раз в церковь, где она крестилась, врывался отец со своими воинами. Только на сей раз — в тот самый миг, когда она давала свое согласие Тому. И отец ставил Ахоранги перед выбором: либо она уходит вместе с ним, либо увидит, как он застрелит Тома из мушкета.