Марьяна Сурикова: Не зная пощады

Когда все было готово, налили горячего душистого отвара в кружку и понесли нашему гостю. Пахарь выпил горькую траву и даже не поморщился – очевидно, совсем его зуб измучил за это время. Когда он отставил питье в сторону, то глубоко вздохнул, кивнул нам и стал подниматься с кресла, а затем вдруг схватился рукой за щеку и сел обратно.

– Болит еще? – спросила я как самая нетерпеливая из всех.

– Вообще ничего не чувствую, – ответил изумленный мужчина.

– Пройдет теперь ваш зуб, – добавила Арика, а потом выразительно посмотрела на Арона.

– Вы, милый человек, еще зайдете раз-другой за отваром, и уйдет боль совсем, – с важным видом добавил «дядюшка».

– Так-то конечно, зайду, стало быть, – расплылся в довольной улыбке молодой пахарь, а потом, поднявшись на ноги и поклонившись нашему замечательному «аптекарю», положил на столик монетку и, не переставая кланяться, вышел за дверь.

Мы с Арикой переглянулись, довольно улыбнувшись друг другу. Арон сел обратно в свое кресло и задумчиво уставился в окно. С нами наедине он всегда вел себя подобным образом: был слишком рассеян. Мне иногда становилось так его жалко, хотелось, чтобы поскорее прошли эти четыре месяца и Арика отпустила его обратно к родной семье.

Вообще, сестра стала меняться. Она становилась более замкнутой, сосредоточенной, по ночам часто уходила в лес. Однажды на рассвете я поднялась рано, почувствовав, что Арики нет в комнате, а когда вышла в кухню, застала ее там. Она стояла возле таза с водой и смывала с рук кровь. Я встала как вкопанная на пороге, с испугом глядя на ее ладони.

– Это ты, Алира? Что так тихо подходишь, едва не напугала меня.

– Это кровь?

– Кровь.

– Откуда?

– Потише, постреленок. Это животная кровь, не пугайся.

– Зачем она тебе?

Сестра только вздохнула:

– Лирусик, как ты не понимаешь, я ведь совсем еще молодая ведьма, мой дар только проявился, не окреп, а мне день за днем человека под чарами приходится держать. Повезло еще, что воля у него слабая. Был бы человек с сильным характером, я бы не удержала. Подпитывать силу нужно, природной магии уже не хватает, приходится жертвы приносить. Ты не переживай, воробышек, я совсем маленьких зверушек использую. Сама не хочу убивать, а приходится.

Я только вздохнула, а сердце сжалось в тоске. Не нравилось мне все это, нехорошо получалось. Поскорее бы сестра отпустила этого Арона и стала наконец сама собой.

Жизнь наладилась. В поселке к нам привыкли, постоянно кто-то обращался за разными снадобьями, пополняя наш запас монеток, только они у нас долго не задерживались. Моя прекрасная Арика обожала покупать новые наряды. Она специально ездила вместе с Ароном в город Вильемки и привозила оттуда новые покупки, впрочем, не только для себя. У меня появилась новая теплая и пушистая шубка из заячьего меха. Я очень просила сестру не тратиться на дорогие вещи, справедливо опасаясь, что стабильный заработок мы имеем только благодаря присутствию рядом взрослого почтенного мужчины.

Так постепенно миновала зима, которую мы когда-то ожидали со страхом. С тех пор как мы приехали в деревушку, прошло больше шести месяцев, наступила весна. Арика так и не отпустила Арона, не желая менять нашу устоявшуюся жизнь. Я стала замечать, что мужчина начал чахнуть на глазах, и однажды подступилась к сестре с расспросами:

– Арика, кажется, он заболел.

– Не заболел, Алира. Это сказывается его зависимость от меня.

– Что, если ему будет становиться хуже?

Арика в ответ лишь пожала плечами.

– Он может погибнуть, да, Рика?

– Ну откуда я знаю? – раздраженно отмахнулась сестра. – Что ты пристаешь с расспросами? У нас дел много, заказы выполнять надо.

– Арика, отпусти его, – не отставала я. – Отпусти. Ты обещала.

– Если отпущу, то наша жизнь изменится, мы опять останемся вдвоем.

– Проживем как-нибудь, ты сама говорила. Отпусти, Арика. Если не ради меня, то хотя бы ради памяти мамы.

Сестра возмущенно отвернулась, неосторожно смахнув со стола сухие листочки травы.

– Хорошо, уговорила. Но когда начнутся неприятности, не жалуйся.

– Не буду, обещаю тебе.

В ту же ночь мы с сестрой отвели несчастного Арона на проселочную дорогу, подальше к лесу. Когда впереди показался тракт, ведущий в ту сторону, куда направлялся полгода назад бедный путник, сестра протянула руки и, коснувшись ладонями его лба, прошептала:

– Я отпускаю тебя. Возвращайся к своей семье и забудь обо всем, что произошло. Прощай!