Алекс Рауз - Твои Тьма и Свет

Повсеместная агония окутала главную ротонду королевского замка. Страх, ужас, боль и непонимание. И в ту же секунду далеко от них, на городской площади взмыли ввысь и с оглушающим треском разорвались первые залпы новогоднего салюта, оглашая наступление праздника и нового года. И ликующие крики толпы едва прорывались сквозь царящий на балу ад.

Салют вывел Эрин из ступора, и она бросилась на поиски отца. Даниэль попытался поймать её за руку и удержать вдали от этого безумия, но девушка вырвалась, уже не замечая его.

Граф Дорс Велен стоял на коленях у трона короля, держа его на руках и тщетно пытаясь хоть чем-то помочь умирающему монарху. Его кожа тоже покрывалась синюшными пятнами, но бывший солдат до последнего вздоха был верен долгу.

– Возьмите себя в руки, магистр вы или кто?! – орал он на стоящего рядом придворного мага.

– Я… я не знаю! – заикался маг. – Я не понимаю, что происходит…

– Хватит талдычить одно и то же! – рявкнул граф. – Если не знаете заклятий для отмены этого, так хотя бы остановите процесс! Вы же умеете замедлять течение болезни!

– Я…я…пытаюсь…

– Отец! – прокричала Эрин, подбегая к графу.

– Уходи отсюда немедленно, – в приказном тоне произнёс он, мельком осматривая дочь, и удостоверяясь, что неизвестная хворь не тронула её.

Тихие стоны Эрольда Первого де Травина, короля Авелора и Тораньих Пустошей оборвались на резкой ноте, и его разлагавшееся тело осело серым пеплом на руки графу Рикону Дорс Велену.

– Эрлинн, прочь отсюда! Эта дрянь может быть заразна! – он попытался крикнуть на неё, но голос подвёл старого бойца. И, не устояв на коленях, граф тяжело рухнул на пол.

– Нет, – почти плача, потрясённо прошептала девушка, подхватывая его на руки. – Я не оставлю тебя!

– Прошу тебя, дочь, – уже с трудом произнёс граф. Посеревшая кожа рвалась на руках и щёках, причиняя неимоверную боль, но он лишь досадливо морщился.

Дальнейшее Эрин помнила слишком плохо. В голове заиграла незнакомая мелодия, повеяло холодом. И что-то внутри надорвалось. Она почувствовала силу, небывалую мощь впервые за то время, что обучалась магии. Сила звала её, обещала вечный покой. И власть над каждой жизнью, что теплится в этом мире.

Стихия смерти распахнулась перед графиней, и она приняла её, не раздумывая. Приняла и потеряла себя. Тогда казалось, что навсегда.

По всему залу кричали, стонали и погибали люди. Мужчины, женщины, дети.

Она уже не видела, как её густые золотистые волосы полностью покрылись сединой, розоватая кожа выцвела, а из глаз тонкими струйками потекла густая кровь. Она больше ничего не чувствовала и помнила лишь одно.

Человека, устроившего эту бойню. Некроманта, виновного в смерти её живой души. Газарт…

***

Солнечный луч настойчиво пробился сквозь тонкий шёлк занавески. Данара раскрыла глаза и с ненавистью задёрнула шторы плотнее. Тело нещадно саднило, а новое болезненное чувство, поселившееся в ней после прощального разговора с Таали, отказывалось рассеиваться к утру. Переливы птичьих трелей неприятно откликались внутри, а собственные просторные покои, мебель, сплетённая из ветвей светлого дерева лучшими солхари по её проекту, теперь вызывала только раздражение. Все её скромные желания на сегодня сводились к ожиданию ночи. Во тьме можно прятать не только выражение лица, но и чувства.

В конце концов, она справится и с этим наваждением. Она всегда справлялась, чем этот раз хуже? Данара знала, на что шла…и кого полюбила. Совет мог сколько угодно лебезить перед этим полукровкой, восхищаться его талантами, ценить его мнимую преданность и добродетель. Но обмануть её было задачей посложнее – наследница Древнего Рода не испытывала столь привычной для других тяги к самообману.

Она медленно провела рукой по бедру – там, где только недавно была рука Таали. Остались после этого вечера и приятные воспоминания. Эльфийка даже позволила себе лёгкую улыбку при мысли о том, что бы сказал её отец, узнав такое. Хватило бы у него сил разорвать помолвку за столь непозволительное поведение жениха?

Но даже приятные моменты не могли заглушить жгучие капли яда, терзающие её душу. Она никогда не жаждала света, она всегда считала чопорность Древних Родов их же проклятием, которое приносит лишь разложение и тлен в старый окостеневший мир Тринваира. И всегда осознавала свою принадлежность к презираемой ею касте. Но воля выбираемого пути была лишь её. Даже отец не смог бы принудить Данару к браку, которого она не желала.