Татьяна Зингер - Правила охоты на ведьму

О, в коморке стражников кто-то перешептывался.

Значит, прохлаждаются, пока всякие сомнительные личности (это я о себе) лезут в княжеский дом? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой и стеной.

Писклявый голос трусливо вопрошал:

– Нет, но вдруг?! А если нас обвинят?

– Ты подливал ему в пойло яд? – резонно заметил второй голос. – Ты для них кто? Блоха на шкуре государственных интрижек, тьфу.

– Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? – пролепетал первый.

– А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? – грубым басом вклинился третий стражник. – Родители посадили на хлебосольное местечко, так он погнал одних, другим жалование сократил в треть. Зато сам жирует, перепелок трескает, пока мои дети с голоду пухнут.

– Но помрет жешь…

– Не бери слишком многое на себя, – напирал второй дружинник. – Помрет – не помрет. Дело богов, не наше.

Третий согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.

– Нельзя так…

– Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!

– Но Всемил… – Первый дружинник вздохнул.

– Да заладил ты! – Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. – Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Если жалостливый такой, то вали отсюда. Нет – не спорь. Все стражники против, значит, а один ты нюни пускаешь!

У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не может быть! Ерунда.

Но ни одного дружинника, кроме этой троицы, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.

По ступеням я взбиралась целую вечность. Вломилась в спальню и прикрыла за собой дверь. Князя я застала за чтением книги. Он попытался удивиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.

Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.

– Что с тобой приключилось? Отдышись, не переживай, – успокаивающе заговорил Всемил.

– Там… Там…

– Там? – переспросил он. – Где?

– Тебя хотят того… – Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку.

Всемил потуже завязал пояс на халате, словно я собиралась его сначала обесчестить, а уже потом «того».

Нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои.

– Лада, объяснись. – Всемил следил за моими метаниями очень внимательно, готовый, если понадобится, отразить удар.

Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.

– Не может быть. – Князь свел брови на переносице.

– Я так слышала.

– Тебе, наверняка, показалось.

Ага. Яд, убийство, родители, хлебосольное место – о ком ещё может идти речь?

Уточнять у стражников детали почему-то не хотелось.

– К тому же, Лада, ты ведь чародействуешь. Неужели не защитишь?

– Не защищу, – всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. – У меня плохо с боевой магией.

Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до земли. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате. Рыжее солнце опускалось всё ниже.

– Ну и какие предложения?

– Сбегаем, – заключила я. – Связывай простынь с одеялом.

Всемил задумался:

– Зачем?

– Есть два варианта. Первый: мы вылезаем из окна.

– Ни за что!

Он и сам представлял расстояние до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход.

Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват.

– Хорошо. Ты летать умеешь?

– Нет. – Всемил зябко передернул плечами.

– Тогда второй вариант отпадает.

Я печально улыбнулась. С лестницы донесся топот. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими.

– Они нас убьют! – трагичным шепотом верещала я. – Никого не пожалеют!

Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою.