Мира Гром - Ломать – не строить, душа не болит

– Я постараюсь,– пообещала она, но не смогла сдержать слез.

– Будь умницей, я передам привет маме. Наверняка она меня заждалась.

Образ отца начал стремительно таять, но он добавил:

– Уговори своего хозяина похоронить нас, негоже чтобы лесной народ до весны клевало воронье…

Принцесса всхлипнула и проснулась, накрепко зажатая в объятиях сильных рук.

Дориан во сне снова звал мать. Давно уже он ее не видел.

Императору опять было десять лет, он сидел в будке любимого волкодава и скрывался от отцовского гнева.

Дарина заглянула в отверстие для входа .

– Сынок, идем обедать. Навсегда спрятаться не получится, – сказала она. Дориану всегда нравилась её жемчужная улыбка, такая красивая, такая нежная… Он вышел из своего убежища и прижался к ней.

– Мой мальчик… – Она аккуратно касалась его щеки, на которой красовалась воспалившаяся ссадина. В этот день юный наследник империи провинился серьезно. Он пробрался к клеткам и выпустил три десятка рабынь. Поймали только пятерых. Отец был в ярости, он наотмашь хлестнул сына по лицу, массивным перстнем содрав кожу на щеке мальчишки.

– Решила из маленького мужчины сделать тряпку? – спросил нашедший их император Цверг. Дориан задрожал всем телом, он знал, что будет дальше.

Отец схватил его за ухо, а мать за волосы и потащил в комнату. Было больно и страшно, но мальчик лишь стиснул зубы, готовый принять наказание. Заранее подготовленные розги, уже ждали, разложенные на лавке в углу. Ведро с солёной водой ждало рядом…

Три десятка ударов по спине. Крик матери. Его собственный голос. После этого Дориан две недели лежал в бреду, а когда очнулся, ему сообщили, что мамы больше нет…

– Зачем ты мне это показала? – спросил он, сидя у небольшого камня, под которым покоилась та, кого он любил сильнее всего на свете, – Мама, ответь, ты нужна мне!

Теплая рука легла на его плечо.

– Не шуми, сынок, я всегда с тобой. Но не в каждую ночь умершие могут являться своим родным.

– Зачем, мама? – Он встал и прижал к широкой груди тонкую маленькую, хрупкую женщину.

– Ты должен хорошо помнить, как жилось при отце. Тебе уже пора иметь своих детей. Когда твоему папе было столько же, как тебе сейчас, у него имелся не только наследник, а еще под четыре десятка бастардов.

– У меня дети будут только от одной женщины,– вздохнул император.

– Ты уже выбрал от какой? – тихо спросила мать.

– Я не уверен, но возможно.

– Запомни, сынок, сильные дети рождаются только в любви.

– Ты хочешь мне что-то рассказать?– он не мог понять, Дарина не считает его сильным или пытается сказать, что любила своего мужа?

– Я и твой отец, мы…

Он не дал ей договорить:

– Как ты могла любить такое чудовище?!– воскликнул мужчина, посмотрев в глаза матери.

– Мы не решаем, кого нам любить и в какое время года. Это чувство не терпит, когда ему указывают. Любовь выбирает сама и время и место, – с улыбкой ответила она.

– Ты любила его, а он убил тебя. От большой любви?!

– Твоему отцу были свойственны приступы неконтролируемого гнева. Но в те моменты, когда он действительно был собой, он мог бросить к моим ногам целый мир. Ты поймешь это, немного позже, но обязательно поймешь …

***

Эсмина вскочила с кровати, как только мужчина перевернулся, отпустив ее. Клинок лежал все там же, у кресла.

«Это мой шанс!» – подумала девушка, она подобрала оружие и тихо достала из ножен. Занесла над сердцем мужчины.

– Мама… – Прошептал он сквозь сон.

«Мама…» – мысленно повторила Эсми. Рука дрогнула, и она опустила оружие.

– И почему остановилась? – Спросил он, интуитивно почувствовав угрозу и открыв глаза.

Сон истаял, а та кого мать предлагала ему полюбить, хотела убить его. Почему-то от осознания этого стало горько.

– Не могу! – Прошептала девушка, роняя клинок.

– От чего же? Давай помогу! – рассмеялся он, подхватил меч и приставил к собственной груди. – Ну осталось только надавить. Я уже не сплю, сам даю добро, как что твоя хваленая честь не пострадает.

– Нет, – принцессе на глаза навернулись слезы, она отрицательно покачала головой. – Пожалуйста, не надо.

– Это так просто… Сожми пальцы на рукояти! – приказал он.

От громкого голоса девушка задрожала, но тут же исполнила его волю.

– А теперь надави и все твои беды тут же закончатся.

Дориан заставлял себя улыбаться, хоть сердце и рвалось на куски. Нет, он совсем не боялся смерти. Он пытался понять сумеет ли его мышка устоять от соблазна, сможет ли он держать ее рядом, не сомневаясь, что девушка не нанесет удар в спину.