Ирина Критская - Три судьбы. Часть 2. Нежить

Луша поставила ведро с молоком на снег, выпрямилась, подставила лицо солнышку, несмотря на мороз, оно грело ласково, и иней на платке и завитках её золотых волос заискрился, оттаял и превратился с миллионы капелек, в каждой из которых отразилось маленькое, белое солнце.

– Девушка. Я Лукерью Степановну ищу. У неё дочка Маша, черненькая такая, с косами. Я сюда попал?

Луша прервала грустный поток своих мыслей, подставила узкую ладошку лодочкой, чтобы солнце не мешало рассмотреть гостя, но свет резал глаза. Тогда она взяла ведро, пошла навстречу голосу. И тут кто-то сильный забрал у неё ношу. Луша, развернувшись против солнца, почти столкнулась с мужиком лицом к лицу, отпрянула и, наконец, разглядела кто пришёл. На узкой, прокопанной в высоких сугробах тропинке, смешно оставив в сторону руку с ведром, стоял невысокий, крепкий мужичок в нарядной, модной рыжей дубленке, мохнатом шарфе и смешной кепке с круглым козырьком, из под которой выглядывала солнечная, под цвет дублёнки, прядь . У гостя была настолько сияющая, белозубая, молодая улыбка, что Луша неожиданно для себя улыбнулась в ответ и, вдруг, сама не понимая почему, смутилась.

–Это я. Здравствуйте.

Мужичок ещё шире улыбнулся, глаза у него оказались серые, лучистые, и очень добрые, как большого, преданного пса.

–Надо же. Не думал, что вы такая молодая. Да ещё и красивая, глаз не оторвать. Я к вам. Меня зовут Вадим

Он помолчал секунду и добавил, порозовев, от чего его смуглая, загорелая кожа стала мальчишеской

– Владимирович. Можно просто Вадим. Я отец Дмитрия, одноклассника вашей Маши. В дом пустите?

Луша пошла вперёд, с трудом разминулась с Вадимом, от чего тот покачнулся и плеснул молоком из ведра на снег, вздохнула чуть горький мужской аромат смеси табака, кожи и ещё чего-то незнакомого, открыла дверь в сени и посторонилась, пропуская его вперёд.

…

– Мам, ты где? Я собралась, глянь, а? Красиво?

Луша с удовольствием смотрела на дочь, крутящуюся перед зеркалом. Хрупкая фигурка, плотно затянутая в талии в шёлковое платье с серебринкой, которое расширялось колоколом и мягкими складками стекало к узким щиколоткам стройных ножек в туфельках на невысоком каблучке рюмочкой. Косы Маша связала на затылке затейливым узлом, от его тяжести её красивая голова держалась излишне прямо, и от этого дочка смотрелась гордячкой. Луша прослезилась, дрожашими руками достала пакет с подарком, потом подумала, сняла с вешалки свою шубку, отдала дочери. И когда Маша повернулась к ней перед выходом, в белой шапочке, с белоснежные шарфиком, от цвета которого её нежная кожа казалось прозрачной – настоящая Снегурочка, у Луши снова заныло в груди. Только не болезненно, как раньше, а сладко, трепетно.

– Мам. Димкин папа приходил? Он тебя про травы местные спросить хотел, ты же знаешь все. Ты ему помоги, он работу пишет. Поможешь?

Луша кивнула головой дочери и снова, почему-то, смутилась.

…

Димка уже полчаса топтался у Машиного двора, в тонких ботинках у него одеревенели ноги, но он не сдавался и уходить не собирался. На бархатном небе уже высыпали огромные звезды, снег сверкал миллионами искр, и мир казался сказочным, нереальным. И когда из ворот вышла девушка с светлой, пушистой шубке, белой шапочке, серебряной юбке, отражающей звёздные лучи, и он утонул в беспросветной глубине её огромных глаз, Димка понял – сказка случается..

Школьный двор встретил Машу с Димкой шумно – играла музыка, ребята хлопали дверями, бегали туда – сюда, посредине спортивной площадки была была наряжена огромная елка, разноцветные шары на ней отражали только что вышедшую Луну, и сами казались лУнами. Димка, уже у входа крепко взял Машу за руку, потянул к себе, я тихонько шепнул на ушко: «Слушай, может не пойдём туда, а? Сейчас начнётся, Лизка эта глупая притащится, гадости свои начнёт говорить. Она меня замучала, Маш. То ей контрольную проверь, то бабочку в альбоме помоги нарисовать, а вчера так вообще к нам домой пришла. Сочинение у неё не выходит, видите ли. Прилипала она, не люблю таких. Вяжется»

Маша внимательно посмотрела на Димку, поправила его рыжий вихор, торчащий из-под кепки, укоризненно качнула головой. «Ты, Дим, девочек за глаза не обсуждай. Я тебе тут не советчица, да и слушать не стану. Некрасиво это, душком нехорошим отдаёт. Только не обижайся»

«Да не обсуждаю я никого. Просто идти не хочу, пошли лучше к нам. Там батя телик новый из райцентра привёз, мы с ним тоже елку поставили. Мамку твою возьмём, тётку, брательника. А, Маш?»