Оливия Лейк - Госпожа души моей

Когда долгожданный день наступил, все королевство замерло в предвкушении. За луну до этого прискакал гонец, сообщая, что королеву встретили, и они в полной безопасности продвигаются по владениям его величества короля Роутвуда.

Наримель прибыла на закате. Эрик смотрел на приближавшуюся к трону супругу с восхищением. Золотые волосы были гладкими, как шелк, и спускались до пояса. Даже солнечный свет не выдерживал сравнения с ними. Изящная стройная фигура облачена в белоснежные одежды. Высокие скулы, алые губы, молочно-белая кожа – все было идеально. Глаза голубые, глубокие и… печальные? Эрик нахмурился. Раньше эти глаза сияли, как звезды, а сейчас от былого блеска не осталось и следа.

Сопровождал Наримель вестник Галин, объяснивший, что провожатые из-за туманного моря уплыли тем же кораблем. Их тяготила Сагенея, даже здешний воздух казался им тяжелым, а сердце сжимала тоска.

– Добро пожаловать домой, Наримель, супруга моя, королева Роутвуда, госпожа Западных земель! – торжественно произнес Эрик, поднимая ладони вверх, начиная обряд воссоединения. Его сила должна признать ее. Пусть это только формальность, но все же.

– Здравствуй, Эрик Лейн Роутвудский, супруг мой, владыка Зачарованного леса, господин Западных земель! – Она положила ладони поверх его, мягко улыбнувшись. Сила взъярилась, и Наримель с тихим стоном отдернула руки.

Эрик, привыкший держать лицо в любой ситуации, остался невозмутим – нечего давать пищу сплетникам. Его сила обожгла ладони королевы. Вероятно, Наримель еще слишком слаба, чтобы принять огонь жизни.

– Матушка! – не выдержав этикета, воскликнул Лансиль и припал к ее руке. Она ласково погладила его по голове и нежно зашептала.

Объявив, что владычице нужен отдых, тем более вечером состоится праздник, они трое направились в покои королевы. Им многое нужно было обсудить.

– Наримель, – осторожно начал Эрик, когда за Лансилем закрылась дверь. Сын тактично оставил их вдвоем, понимая, что родителям многое нужно обсудить. – Мне нужно рассказать тебе, как я жил после… – Он не хотел говорить о смерти, не хотел напоминать. – Ты ведь знаешь, что я недавно вступил в брак?

– Знаю.

– Та девушка, Алира… Я не буду лгать тебе и говорить, что она ничего не значила для меня. Она была очень дорога мне.

Наримель подняла на него свои удивительные голубые глаза и спросила:

– А сейчас?

– И сейчас. Я не могу просто взять и забыть ту часть жизни.

Наримель понимающе кивнула, прежде чем задать следующий вопрос:

– А ко мне что ты сейчас чувствуешь?

– Ты мать моего сына, моя жена, большую часть жизни я любил тебя. – Эрик подошел к ней, взял за руки, изучая покрасневшие ладони. – Ты вернулась по своей воле?

Наримель повернулась к окну, пристально рассматривая дальнюю даль. Эрик не хотел торопить ее, но молчание затягивалось.

– Наримель?

– Милорд, я устала с дороги. Могу я остаться одна и немного отдохнуть? – мягко, но решительно попросила она.

– Прости, не нужно было начинать этот разговор сейчас.

– Эрик, я должна быть с тобой рядом. Обязана.

Он кивнул, принимая ответ, хотя ничего не прояснилось. Обязана? Кому? Ему или богам? Сагенее? Неужели не рада воскрешению? Эрика беспокоила ее холодность и отстраненность. Он надеялся, что это тяжелый переход сказался и вскоре все наладится.

Король и королева рука об руку вошли в торжественно украшенную парадную залу. Индары Роутвуда стояли по обе стороны, образуя проход, и кланялись, когда монаршая чета равнялась с ними. Усадив королеву, Эрик взмахнул рукой, давая понять, что придворные могут рассаживаться, а менестрели ударили по струнам: для танцев еще рано, но трапезничать под ненавязчивую мелодию приятней.

О сапоги потерся мохнатый комок – Эрик поманил к себе Луну. Она, гордо вздернув хвост, прыгнула ему на колени и мяукнула.

– Какая красивая, – произнесла Наримель.

– Это Луна, – представил Эрик, даже не зная, как своенравная кошка отреагирует на новую госпожу, но она ведь осталась здесь – значит, понимает?..

Кошка осторожно прыгнула королеве на колени, присматриваясь и принюхиваясь. Та потянулась к блестящей черной шерстке, желая приласкать красавицу, но Луна вдруг навострила уши и зашипела, спрыгивая на пол, теряясь где-то в зале.

Наримель смутилась, отворачиваясь. Эрик обреченно закатил глаза. Не приняла. Естественно, она ведь кошка Алиры и верна ей, хоть и осталась во дворце. Возможно, осталась, чтобы за ним присматривать. Отчего-то эта мысль согрела. Значит, они обе знали, что ему тоже тяжело далось расставание. Значит, Алира чувствует, что он тоскует по ней.