Лариса Петровичева - Академия под ударом

Из-под одеяла донесся плач. Оберон вздохнул, откинул одеяло и дотронулся до плеча Элизы – белого, влажного, ледяного. Она вся сейчас была как статуя.

– Вот поэтому надо поехать со мной в академию, – негромко сказал Оберон. – Там никто не скажет вам ни единого дурного слова.

Элиза не ответила. Просто плакала, слепо глядя куда-то в сторону. Оберона кольнуло жалостью. Несчастная растрепанная девчонка, которая никому не сделала ничего плохого, которая переступила через себя, чтобы спастись.

Видимо, ей лучше было бы умереть от голода где-нибудь на чердаке. Тогда все были бы ею довольны. Пусть умерла, зато порядочная.

Оберон погладил девушку по плечу – дьявольщина, он представления не имел, как утешать плачущих барышень! Она снова всхлипнула, но не отстранилась.

– Элиза, – окликнул Оберон. – Не плачьте. Все будет хорошо, я вам обещаю. Ну правда же! Приедем в академию, начнется учебный год. Я вас устрою ассистенткой на кафедру, Ламер постоянно требует помощника…

– Я ничего не умею, – едва слышно откликнулась Элиза. – Только переводы.

Оберон улыбнулся.

– Вы же сможете взять коробку со стула и поставить на стол, правда? – спросил он. – А большего там и не требуется. Ну не плачьте, Элиза. Пожалуйста.

Да, Оберон мог бежать по болоту за скелетами гнилых гончих, мог выцепить призрака из зазеркалья, мог подняться в небо за туманными змеями, но вот в утешении плачущих девушек он был полным профаном. Элиза снова всхлипнула, провела по лицу ладонью и сказала:

– Вы спасли мне жизнь, милорд… Спасибо вам.

Оберон усмехнулся.

– Право же, я не сделал ничего особенного, – ответил он. Элиза шмыгнула носом, села в кровати, стараясь не смотреть в его сторону.

– Неужели кто-то хочет меня убить? – спросила она. – Это невозможно.

– Сгибельники не появляются просто так, ниоткуда, – ответил Оберон, с омерзением вспомнив грязную простыню с кровавыми пятнами. – Сделать их может только маг, и это требует значительных усилий. Скажите, Элиза… ваш отец любил вас?

Элиза посмотрела на него так, словно искала в его словах какой-то грязный намек. Конечно, за этот месяц она чего только не услышала о своем отце – и теперь готова была броситься в бой.

– Да, – ответила она с вызовом. – Да, он любил меня.

Оберон кивнул. Подумал, что во всей этой ситуации есть что-то книжное. Такое могло бы случиться только в романе: мужчина и девушка связаны заклинанием и не могут расстаться.

Какая пошлость, господи боже ты мой.

– Я сегодня думал об этом, – спокойно произнес Оберон. – Он любил вас, заботился, дал образование. Вы были для него не просто ресурсом. Уж поверьте, я знаю, как ведут себя отцы. У меня четыре сестры. Дочь надо выгодно выдать замуж, больше она ни для чего не нужна.

Элиза нахмурилась. Кивнула.

– Да. Да, все так.

– Он не оставил бы вас расхлебывать свои грехи, – уверенно сказал Оберон. – Да, генерал был разорен, но он нашел бы выход и не свалил все на плечи дочери. Любимой дочери! – Оберон сделал паузу и добавил: – Я готов поклясться, что вашего отца убили. И это сделал именно тот, кто сегодня послал к вам сгибельника.

До этого он не спешил. То ли копил силы, то ли просто наслаждался тем, как Элиза барахтается, пытаясь выбраться из того болота, в которое превратилась ее жизнь. Но потом Элиза выставила сластолист на окно, и ее враг понял, что нужно спешить.

Птичка могла выпорхнуть из клетки. Она почти выпорхнула.

– Господи… – прошептала Элиза. Посмотрела на Оберона темным испуганным взглядом. – Не верится…

– Это еще одна причина для поездки в академию. – Оберон ободряюще улыбнулся и мягко сжал ее руку. – Я знаю там всех. Любой новый человек неминуемо вызовет вопросы. Вы там будете в безопасности, Элиза.

Тонкие пальцы дрогнули в его руке. Элиза улыбнулась в ответ – едва-едва, но все же улыбнулась.

– Спасибо вам, – промолвила она. – Я очень вам благодарна… Оберон.

– Попробуйте уснуть, – доброжелательно посоветовал Оберон. – Завтра все будет по-другому.

Густая тьма в большом зеркале на стене обрела насыщенную синеву, и что-то шевельнулось в ее глубине. «Ты уже это обещал, – услышал Оберон далекий ледяной шелест. – Однажды ты уже говорил, что спасешь и защитишь».

Зеркало дрогнуло. Покрылось изнутри морозным узором, побежало ледяными трещинами.

«И ты обманул, – рассмеялась тьма. – И сейчас ты тоже обманешь».

Элиза была уверена, что не сможет заснуть. Слишком многое случилось с ней за день – нервы звенели, как натянутые струнки, и от мыслей начинала болеть голова. Но после того, как госпожа Анжени подала ей стакан воды с каплями, Элизе стало легче. Намного легче.