Лариса Петровичева - Академия под ударом

– Вы успели закричать, – сказал Оберон. – Как ваша боль в груди?

Элиза удивленно повернула голову в его сторону и тотчас же смущенно отвернулась. Должно быть, тоже считала, что спаситель прекрасной леди не должен лежать в кальсонах.

– Откуда вы знаете? – спросила она. Оберон усмехнулся.

– Потому что у меня тоже болит. Нас сковало заклинанием, Элиза. Простите.

– Да, это именно Двойная цепь. Я такую видел в юности. Редкостная мерзость!

Из всего огромного количества магов и врачей министерства в дом Леклер смогли прийти как раз те, кого Оберон искренне терпеть не мог: Шато, который к сорока годам так и был ассистентом врача, и Вернетт – старый, цепкий и опытный волшебник, который считал Оберона дерзким и наглым выскочкой и никогда не скрывал своего отношения. Оберон отвечал ему взаимностью, и его назначение на должность декана окончательно разорвало любую возможность мирных отношений.

– Да, – согласился Шато. – Именно она. Неизбежное зло, скажем так. Лучше уж Двойная цепь, чем двойные похороны.

Оберон был с ним полностью согласен. Элиза пряталась под одеялом и едва слышно всхлипывала. Присутствие незнакомцев в ее спальне причиняло ей почти физическую боль – к тому же взгляды этих незнакомцев были очень красноречивыми. Вернетт снова навел на Оберона проявляющее стекло в золотой оправе, и, почувствовав легкий укол в висок, Оберон в очередной раз подавил в себе жгучее чувство стыда.

Лежать перед этими коновалами вот так, без штанов, мухой под микроскопом, было на удивление мучительно. Он вполне разделял чувства Элизы.

– И каковы ваши прогнозы, господин Вернетт? – хмуро поинтересовался Оберон. Они могли не любить друг друга, но свою работу Вернетт всегда делал до конца и самым лучшим образом. Ему можно было верить.

– Она обязательно растянется и ослабеет, – ответил Вернетт и протянул Шато свое стекло: – Взгляните, друг мой! Колечки – хоть сейчас в учебник. Да, она исчезнет через три недели, максимум через месяц. Такое случается, главное, что вы оба живы. Завтра сможете выйти из комнаты поодиночке, вот…

Он запустил пальцы в поясную сумку и извлек несколько пузырьков с золотистым содержимым.

– Три капли на стакан вам и миледи Элизе. Постепенно сможете отходить все дальше друг от друга, хотя ночевать все-таки придется вместе. Да и вообще советую особо не отдаляться друг от друга. Чем вы ближе, тем лучше ваши магические поля сладят с этой проблемой. А потом не будет побочных гадостей вроде тошноты или склонности к легочному жабсу. – В глазах Вернетта поплыли отвратительные масленые огоньки, когда он упомянул о воспалении легких, и он с улыбкой заметил: – Впрочем, не думаю, что это причинит вам какие-то неудобства.

Элиза снова всхлипнула. Оберон с трудом сдержал желание подняться, сгрести в охапку этого тощего хмыря Вернетта и посоветовать ему ухмыляться так где-нибудь в другом месте. В груди снова заныло, и он спросил:

– Может, есть еще что-то по делу? Советы, рекомендации?

Вернетт и Шато ухмыльнулись одинаково цинично.

– Думаю, вы достаточно опытны, друг мой, чтобы обойтись без моих рекомендаций во время сна с юной прелестницей, – заметил Вернетт, и Шато закивал.

– Джентльмены не ведут себя так, как вы! – гневно воскликнула Элиза из-под одеяла. Вернетт снова осклабился.

– Так и вы уже не очень-то благородная дама, моя дорогая, – произнес он. – Вся столица видела сластолист на вашем окошке. Я хотел зайти, да понял, что денег не хватит.

Элиза шевельнулась под одеялом, пытаясь встать; Оберон придержал ее и, сев в кровати, осведомился, не сводя пронизывающего взгляда с Вернетта:

– Что выбираете, шпаги или пистолет? Я отлично работаю и тем, и другим. Да вы, впрочем, в курсе.

Вернетт побледнел и даже сделал шаг назад, словно подумал, что Оберон бросится на него прямо сейчас. Шато, который мгновение назад похихикивал в стороне – ну а что ему не хихикать, людей всегда забавляет позор и падение ближних, – умолк и предусмотрительно отступил к дверям.

– Будет вам, друг мой, какие между нами могут быть дуэли? – примирительно заговорил Вернетт. – Приношу свои извинения вам обоим.

Он выставил свои пузырьки на прикроватный столик Элизы и посоветовал:

– Постарайтесь уснуть. Во сне магические процессы ускоряются, так что уже утром вам станет легче.

– Сгинь, – прошипел Оберон, и Вернетт с Шато выскочили за двери так проворно, словно им наподдали знатного пинка.