Кэтрин Ласки - Дочери моря. Люси

Чёрные силуэты сосен и елей как будто подступали к ней, стараясь окружить. Пустота и мрачность этого места, казалось, пророчили ей, её мужу и Люси мрачное будущее. К тому же миссис Сноу винила себя в том, что подвергла опасности самую крепкую дружбу в её жизни. Ей было страшно даже подумать о Присси, но было ли легче думать о Люси? Собственная дочь обманула её! И с кем? С Финеасом Хинсслером! Да как Люси только смогла полюбить этого простачка!

Преподобный, считавший, что худшее, что только можно было слышать, он уже услышал на встрече церковных старейшин, застал дома невообразимую сцену.

Дом, казалось, разрывался от оглушительных криков. Когда он переступил порог, Марджори порывисто обернулась, продолжая кричать что-то о жемчужной пуговке. На лице Люси застыло выражение ярости, она тоже кричала:

– В нём нет ни капли джентльмена! Разве ты не видишь?

Через несколько минут преподобный узнал всю историю. И когда розовая пуговка заняла в ней своё место, краска сошла с его лица.

Люси скрылась за дверью спальни. Марджори, однако, не была готова пойти спать или принять снотворное, как обычно делала, если была расстроена. Она убедила саму себя, что её мысли должны оставаться кристально чистыми. Туман снаружи был и так густ, и она не собиралась пускать его в своё сознание. Миссис Сноу стояла на крыльце, глядя, как сгущается туман, и шептала:

– Я должна спасти то, что у меня осталось.

Репутацию дочери. До сих пор Перси Вилгрю не сказал ни слова о свидании Люси и Финеаса в лесу. Но кто знает, как долго он будет молчать? Он мог начать требовать с неё деньги. Марджори надеялась, что Присси не откажется от их дружбы, ведь та всегда очень любила Люси. Присси могла бы одолжить им немного денег, чтобы купить молчание герцога. «Но ведь ни в чём нельзя быть полностью уверенным?» – размышляла Марджори Сноу. Шантаж может продолжаться многие и многие годы. И зачем подвергать этому Присси, её старинную, лучшую в мире подругу? Никогда! Ни за что! Его необходимо остановить .

– Я хочу положить букетик из фиалок и розмарина в корзинку с булочками для герцога, – сказала Долли Белл, ставя на поднос вазочки варенья и фарфоровый заварной чайник.

– Сегодня его последний день? – спросила Мерла-Джин Итон.

– Да, – вздохнула Долли.

– Ты ведь будешь скучать по нему, деточка? – поинтересовалась Эдна Вид, повариха, принёсшая только что испечённую, прямо из духовки, воздушную сдобу к столику, на котором сервировали чайные подносы.

– Не то чтобы я была влюблена или что-то такое. Просто… ну… вы знаете… возникает ощущение, что побывал в той стране, откуда он приехал. Я имею в виду, что понимаю, что он не моего полёта.

– А мы – не его полёта, – рассмеялась Мерла-Джин.

– Конечно, нет. Но дело даже не…

– Просто он не притягивает тебя в этом смысле, – предположила Эдна Вид; она слегка встряхнула противень, чтобы булочки, получившиеся пышными и золотистыми, отлепились от него, и поспешно разложила их по корзинкам. – Живо! Пока они не опали!

«Да, он не притягивает меня в этом смысле», – думала Долли, пробираясь между цветастыми скатертями к столу, за которым герцог Кромптон разглагольствовал в кругу своих обычных собеседников: миссис Ван Викс, миссис Форбс и миссис Бэннистер.

Потолочный вентилятор лениво перемалывал душный августовский воздух, а женщины размешивали его веерами, как густое тесто.

– Бал в честь Праздника урожая обычно проходит в последнюю неделю августа. Я действительно очень нужен миссис Вандербильт, чтобы помочь с организацией. Знаете, в числе приглашённых – русский великий князь и маркиз де Фалез. О, Долли! Я надеялся, что именно ты принесёшь поднос. Сегодня мой последний день.

– Да, ваша светлость. Я знаю.

Дамы за столом обменялись многозначительными взглядами. В первый раз, прислуживая герцогу, Долли обратилась к нему «мистер Герцог». Миссис Ван Викс тогда отвела её в сторонку и объяснила, что «герцог» – это не фамилия, а титул, и что она должна обращаться к нему просто «сэр», что она и делала до этого последнего дня. Дамы предположили, что к Долли в руки, должно быть, попала книга пэров и она вычитала, что правильней всего обращаться к нему «ваша светлость». Дамы, сами не очень-то разбирающиеся в титулах английской аристократии, в отличие от ньюпортских леди, изучили эту форму обращения только к концу сезона и, разумеется, посчитали, что Долли было бы достаточно обращаться к нему «сэр».