Марина Александрова - Смерть Несущая. Дар Грани

– Мм, хва… хва… – Язык казался распухшим и слушаться не желал, как, впрочем, и все тело. Я так и не нашла в себе силы открыть глаза.

– Очнись, очнись, девочка. – Знакомый голос, принадлежавший… кому? Кажется, Орэну. Чего он так горланит, голова же раскалывается! – Открой глаза, богиней молю, открой глаза, приди в себя! – продолжал надрываться вечно невозмутимый маг.

Кое-как собравшись с силами, я приоткрыла сперва один глаз, потом второй. И тут же закрыла. Не смогла даже посмотреть на Орэна, такими тяжелыми были веки.

– Открой глаза, посмотри на меня, – тут он начал отчаянно тереть мне щеки, периодически хлопая по ним, после чего принялся разминать руки. – Ну пожалуйста, давай же!

Терпеть его измывательства и дальше я не могла, особенно когда он зачем-то ущипнул меня за нос.

– Да встаю я уже, встаю, – пробормотала я, лишь с намерением поспать еще хоть немножко.

– Что-то болит? – встревоженно спросил он, встряхнув меня еще раз. – Скажи мне!

– Все, – кое-как пробормотала я, на миг задумавшись, с чего такие вопросы с утра пораньше? Вот тогда-то меня и пробрало. Всплыли в памяти образы пережитого. Обезумевший Лиам, что едва не убил меня; Лео, что так вовремя вмешался и…

Резко распахнув глаза, я села и, схватив ни в чем не повинного Орэна за грудки, кое-как пробормотала:

– Лео… где? – на последнем слове голос мой дрогнул.

Орэн смотрел на меня печальными серыми глазами и казался столь растерянным, что я тут же отпустила его, стараясь понять, где мы находимся. Все та же комната, погруженная в полумрак. Запах крови одуряет с первого вздоха. Ее так много, что кружится голова. Справа от меня – изломанное тело эльфа. Глаза Лиама распахнуты и продолжают бессмысленно смотреть куда-то вдаль. Нет в них больше искры разума и жизни, взор кажется стеклянным, лицо – посеревшим и словно отлитым из воска. С замиранием сердца я кое-как обернулась, чтобы всего в нескольких метрах слева от себя увидеть Лео. Он лежал без движения на спине, так, как я и запомнила. На первый взгляд казалось, что он не дышит. Внутри у меня все оборвалось, стоило только подумать, что это так. Но, присмотревшись и прислушавшись, я все же различила размеренное, едва слышное дыхание, как и слабое биение его сердца. Я перешла на другой уровень зрения, чтобы посмотреть его нить и убедиться окончательно. Сильно истончившаяся, едва сияющая в полумраке комнаты, но целая! Вот только сейчас она не уходила куда-то в бесконечность, а браслетом смыкалась на моем запястье. Не хотелось думать о том, что все это значит. Достаточно было и того, что она вновь цела! Да, этого было более чем достаточно.

– Как долго мы пробыли без сознания? – тихо спросила я Орэна, поднимаясь с пола и подходя к Лео.

– Несколько минут, не больше, – ответил маг, следуя за мной. – Что произошло, Мара? Я ничего не помню, только как прилег у себя в комнате, а очнулся уже здесь… Ты, Лео и, – Орэн запнулся всего на мгновение, – Лиам, как он тут оказался? Почему он мертв?

– Слишком много вопросов, отец. Сразу всего и не расскажешь, – опускаясь на колени, я уверенно подняла Лео на руки и направилась к выходу. – Идем, нам предстоит долгий разговор, но сначала надо позаботиться о нем.

– Тебе не тяжело? – как-то невпопад поинтересовался маг.

– Своя ноша не тянет, – усмехнулась я в ответ, поражаясь тому, насколько легко и хорошо мне сейчас.

После того как я очнулась от этого странного путешествия, я отнесла Лео в его спальню, уложила на кровать и стала ждать его пробуждения. Именно там меня нашел Каа’Лим, который ничего не знал о произошедшем, поскольку каким-то неведомым образом Лиаму-Тамэе удалось изолировать подвал Лео таким образом, что даже мой дэйург не мог ничего услышать. Каа’Лим был бел, как мел, когда перешагнул порог спальни демона. Без лишних слов он обнял меня, потому как все, что случилось, успел просмотреть в моей памяти, а я, наверное, впервые дала волю обуревавшим меня эмоциям и расплакалась. Нам не нужно было слов, чтобы говорить друг с другом. Не было никакой необходимости пояснять все случившееся, он все прекрасно понимал, и ему было так же горько, как и мне. Сколько мы просидели вот так, обнявшись, я не знаю. А когда через окно в спальню проник пока еще робкий свет наступающего утра, мой дэйург заговорил.

«Покажи мне», – попросил он, а я без слов встала с его колен, сняла изодранную куртку, такую же кофту и, перекинув длинные, перепачканные в разноцветной крови волосы на грудь, обнажила перед ним спину.