Надежда Лавринович - Нелюбимые

Он, новорожденный мальчик, ждал ее в палате, Машенька не слишком охотно, скорее любопытства ради, взяла его на руки и почти тотчас положила. Ребенок не вызвал теплых чувств, не пробудил дремавший инстинкт. Он украл ее красоту, любовь и возможное счастье. Посмотрев на младенца, она накрепко перевязала грудь, чтобы избежать кормления, и с тех пор мало прикасалась к малышу. Маня возненавидела его тем больше, что он полностью унаследовал черты своего отца, на свет появилась точная копия Аркадия Воронина – Арсений Захарович Кровиц. Мария увидела это очень отчетливо, не смотря на то, что вряд ли кто-либо другой сумел бы обнаружить сходство.

– А еще говорят, все младенцы похожи! Черта с два! Вот отродье, – прошипела Манечка, внимательно рассматривая сына, – чтоб тебя…

Арсений не плакал, лежал тихо, будто понимая, что ему не рады, и стараясь лишний раз не напоминать о себе.

Через три дня роженицу со свертком встречал благоверный. Мария не рассказала ему о том, что хотела отказаться от ребенка, что несмотря ни на что желала избавиться от него.

В отчаянии, она уговорила сестер позволить ей сделать звонок в Белоруссию. Услышав мамин голос, заговорила лихорадочно, сама себя перебивая:

– Я его не хочу… понимаешь, мама? Я совсем не люблю его. Совсем! Ты понимаешь? Понимаешь?

– Машенька, успокойся. Послушай, – звучал в трубке спокойный голос Браниславы, – ты женщина, мама. Ты мама, доченька. Слышишь? Ты не простишь себя никогда. Не делай глупости.

– Не могу! Я не могу! – заверещала, завыла Мария и перехватила неодобрительный взгляд одной из сестричек.

– Доченька, не принимай опрометчивых решений. У тебя Захар есть, он любит, будет семья, все перемелется.

– Нет, нет, нет, – снова и снова повторяла Маша.

Браниславе все же удалось уговорить дочь забрать мальчика из роддома.

– Он родился, чтобы мучить меня всю оставшуюся жизнь, чтобы рвать на части самим своим видом, – с неприязнью глядя на сына, думала Машенька.

. Она не стала рассказывать Захару и о долгих беседах с главврачом, о слезах своих и истериках. Вышла на крыльцо, сияя улыбкой, вступая в новую жизнь, как и подобает молодой маме. Захар принял на руки теплый комок, заулыбался и счастливо вздохнул. Они были очень молоды, полны надежд и уверенности в том, что впереди ЖИЗНЬ.

Прошли годы, Арсению минул шестой год, он готовился к школе. Старался угодить матери, из кожи лез вон. Не обладая особенными талантами, не будучи сверх одаренным, Арсюша, тем не менее, числился среди лучших. Ребенок знал, что нелюбим, он чувствовал это всем своим трепетным детским сердцем с самого первого дня. Мальчуган не понимал причины, и старался завоевать любовь всеми правдами и неправдами. Надеялся, что его успехи помогут ему заслужить похвалу и признание. К несчастью, Захар не сумел полюбить мальчика, чем усугубил положение Арсения. Нет, он никогда не обижал его, не бил, но и не играл с ним, не читал ему на ночь, не учил играть в футбол в парке по выходным. Захару казалось, что достаточно любить женщину, а ребенок станет гармоничным продолжением, дополнением к любимой – в реальности все получилось иначе. Мальчик не то, чтобы раздражал Захара, но он часто ловил себя на мысли «лучше бы он умер при родах». Красавец Арсений рос тихим, забитым, очень стеснительным. С самого нежного возраста Сеня ощущал – с ним что-то не так. Что? Ребенок не понимал, никто ничего не говорил, но Арсений остро чувствовал себя изгоем в собственной семье. Тем более его удивляло то, как приветливо, с удовольствием общались с ним ДРУГИЕ. Сеня не понимал, отчего к нему тянутся, хотят быть ближе все окружающие, кроме родителей? Что за странная загадка? Какой секрет стоит за этим?

Мария, у которой все вроде сложилось совсем неплохо, начала, между тем, выпивать потихоньку. Нет, она не напивалась до полусмерти, но почти все время находилась «под мухой».

– А что? Могу себе позволить! – вульгарно смеялась она, оглушительно хлопая ладонью по столу. Оставаясь наедине с сыном, Мария часто говорила ему, что он ВИНОВАТ.

– Ты понимаешь? – усевшись за стол и открывая бутылку вина, произнесла она, – если бы не ты, все могло бы пойти по-другому.

Не поднимая глаз, маленький Арсюша аккуратно ел суп, поставленный перед ним матерью.

– Ты слышал меня? – строго спросила Мария.

– Слышал, – глядя в тарелку, тихо ответил ребенок.

– Запомни, Арсений, – пригубив вино, заявила Мария, – на всю жизнь запомни, ты сломал маме жизнь.