Аня Баст - Сладкое очарование

— Ты сделаешь это, если не хочешь, замерзнуть насмерть, или быть схваченной гвардией королевы, или то и другое вместе.

— Почему ты не мог просто оставить меня в покое? Я сейчас могла бы быть дома в постели.

Снег скрипел у него под ботинками.

— А почему ты не оставила меня в покое? Ты могла бы оставить меня в тюрьме, если бы захотела, но ты этого не сделала. — Я не хотел подвергать тебя опасности. И не хочу, чтобы тебе что–то угрожало пока мы в пути, но, может быть, так даже лучше, чем быть заключенными в вашей тюрьме.

— В тюрьме? О чем ты говоришь?

— Брось, Белла, ты прекрасно об этом знаешь.

— Белла.

— Я знаю, что всю знать Силии заперли в тюрьме.

— Каждый эльф в Пейфербурге — это пленник, Ронан.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Каждый Силиец должен вести себя определенным образом. Они ввели ограничения на культуру и рассказывают полуправду или откровенную ложь о внешнем мире. Тех, кто родился при этом дворе — сразу рождаются с «кандалами».

— Ничего себе, Ронан. Ты никогда не позволял собой манипулировать. Когда я знала тебя, ты не отзывался о Силии так негативно. Это из–за того, что они недавно пытались избавиться от тебя?

Он покачал головой. — Мое мнение о дворе Силии никогда не менялось. Когда я подавал прошение Летней Королеве, о разрешении поселиться в башне Розы, у меня для этого была уважительная причина, вот и все.

— И какая была причина?

Его причиной была она. Много лет назад, как и сейчас он был здесь по поручению Короля Тьмы, увидел Беллу и влюбился в нее. Он сразу же подал петицию Летний Королеве о разрешении жить рядом с ней. Но обстоятельства вынудили его разорвать свой роман с Беллой, но он ни за что не хотел расставаться с ней, поэтому и остался в башне Розы, а не вернулся к Темному Королю. И не важно, как ему было больно каждый раз видеть ее и знать, что они никогда не будут вместе, но он остался.

— Я остался в башне Розы из–за тебя.

— Прекрати, Ронан. Перестань сию же минуту. Ты смущаешь меня.

— Позволь мне объяснить.

— Нет. Она покачала головой. — Ты не представляешь, как мне было плохо, когда ты разбил мое сердце. Я не хочу этого слышать. Я просто хочу поскорее прекратить все это. Она скрестила руки на груди и обняла себя. — Далеко находиться этот отель?

— Не очень. Мы почти на месте, около дома моего друга. Она посмотрела вдаль на тихие, заснеженные дома, которые выстроились вдоль улицы. Потом она посмотрела назад, откуда они только пришли, их следы быстро замело падающим снегом. — Твой друг живет в Кентар Лэй?

— Нет, не совсем. Тихим голосом он пробормотал какое–то заклинание на Маджарском, сделал два шага вперед, и исчез.

Белла резко остановилась и заморгала. Неожиданно из ниоткуда вытянулась его рука и дернула ее вперед… в никуда. На мгновение весь мир стал размытым, а затем снова стал четким. Они уже не были в Кентар Лэй. Теперь ее окружали темные песчаные улицы. Вокруг не было снега, но холод пробирал до самых костей. Он перенес их в другую часть

Кентар Лэй, где находилась деловая часть города одной сказанной фразой и вспышкой сильной магии.

Белла поняла сразу, что это была та часть центра города, которую Силийцам запрещено было посещать. Они были на другой стороне площади Пейфербурга, и здание суда Ансилии, Темного двора, из гладкого черного кварца находилось прямо за небольшим зданием справа от нее. Этот переулок был расположен где–то позади Ансилийского суда, прямо на его территории.

— Мы, что: возле Черной башни? — прошептала Белла, осторожно оглядываясь по сторонам на заснеженные булыжники.

— Да. Мы стоим около дверей ведьмы Пейфербурга.

— Ведьма Пейфербурга и есть тот друг, Ронан? — У нее перехватило дыхание. — Она Ансилийка. И на мгновение он ухмыльнулся. — Как и я, Белла. Трудно было упустить из вида, что он был членом Темной башни намного дольше, чем резидентом Розы.

— В тебе течет и другая кровь не такая, как у ведьмы Темного двора Пейфербурга.

— Да это я, та самая Туата Де, Ансилийка. Почти стопроцентная. Но во мне есть маленькая капля от Силии. Судя, по всему для вас это проблема Светлая? — рядом раздался пожилой, сломленный и твердый голос, как тротуар, на котором стояла Белла. И внешность, вполне соответствовала ее голосу. Ведьма Пейфербурга стояла в узком дверном проеме, мягкий свет освещал ее маленькую комнату.

— Не смотри так на меня, детка. Это не воспитанно. — И высохшая, словно кора дерева, ведьма исчезла в маленькой комнате. — Проходите, пожалуйста.