Ольга Пашнина: В память о звездной любви

Мы долго шли вдоль берега и, наконец, нашли более-менее пригодные для сидения камни. Конечно, они были мокрые.

— Может, память — не то, что делает тебя тобой? Может, ты она и есть, Шэй, та, которой ты себя ощущаешь. И ты снова полюбишь то, что любит эта Шэй. Дынный йогурт, дождь, Грега. Что бы в тебя ни впихивали, есть чувства и желания куда более глубокие, чем память. Ваша любовь, например. Память о ней спасла тебя память о ней, пусть скрытая, пусть проявившаяся месяцы спустя после новой встречи, но она помогла тебе выжить и выкарабкаться. Шэй, не ищи себя в прошлом, ищи себя в настоящем и храни в будущем.

— Это не так уж просто, — вздохнула я.

— Ну… у тебя есть, на кого положиться. У тебя муж. Дети. Смею скромно надеяться, что я тоже вношу посильный вклад в создание твоего счастья. Дом. Подруга. Прошлое, достойное экранизации. Может, напишешь книгу?

Я рассмеялась, представив, как это будет выглядеть. Нет, кажется, книги — не мое, а вот рукоделием я заняться способна. И рисованием. И детям будет полезно иметь маму, умеющую работать руками. Я хочу наверстать эти годы, чтобы Кира и Дэн больше не чувствовали себя лишними.

Отец указал куда-то в море. Я пригляделась и хихикнула, заметив светящийся в темноте хвост. Энн, наверное. А потом мелькнул еще один и еще. Вскоре целая толпа русалок плескалась в волнах. Они образовывали какой-то причудливый узор, понятный лишь природе.

— Что они делают? — удивилась я.

— Танцуют. Для них гроза — все равно что для нас солнечный денек. Отдыхают, развлекаются. Идем, не будем мешать.

Он поднялся и протянул мне руку, чтобы помочь.

— Да, у меня есть семья, — вздохнула я. — Самое главное, у меня есть память.

— Самое главное, тебе есть, что запоминать.

Я еще долго слышала шум волн бушующего моря.