Елена Ершова - Неживая вода

– А парень ты рукастый, – одобрительно гудел Касьян, помогая налаживать электрическую проводку, пока Игнат ловко выпиливал стропила для крыши. – Где таким премудростям выучился? Неужто в приюте?

– В приюте, – соглашался Игнат. – Нас всех кого плотницкому, кого сапожному, кого токарному ремеслу обучали.

– Ну, молодец! Я всегда говорил твоей бабке, что толк из тебя выйдет! Зря только дурачком называли.

– Воспитательница Пелагея меня тоже дуралеем звала, – добродушно улыбался Игнат. – Наивный, говорила, и в сказки веришь.

Следующие несколько недель ушли на то, чтобы законопатить щели и начерно перекрыть прохудившуюся крышу. Вместе с деревенскими мужиками Игнат ездил в лес запасаться древесиной. Дело продвигалось медленно, но верно, и все меньше времени оставалось на невеселые раздумья, и постепенно парень сдружился со многими жителями деревни. Правда, Игнатовых ровесников в Солони осталось мало. Трофим и Севка уехали искать лучшей жизни в большом городе, Степка по пьяни утонул в Жуженьском бучиле, а тело так и не нашли. Поговаривали, болотники забрали, да зачем нужен болотникам этот нахальный верзила? Еще трое из знакомой Игнату компании переженились, и у двоих уже народились дети. Но говорить с ними Игнату было не о чем, а потому он предпочитал общество более взрослых мужиков, таких, как Касьян, или хромой, подстреленный на охоте Матвей, или солоньский долгожитель Ермолка, который после полуштофа умел выдавать такие затейливые истории, что слушатели за животы от смеха хватались, а бабы сплевывали через плечо с непременной присказкой: «Тьфу! Седина в бороду – бес в ребро». У него-то, этого смешливого деда, замшелого, как лесной пень, и разомлевшего после очередного возлияния, Игнат и спросил однажды, а слышал ли тот про мертвую воду.

– Про мертвую, говоришь? – Дед положил артритные руки на самодельную клюку, прищурился. – Слышал, а как же. Нешто тебе бабка Стеша не рассказывала?

– Может, и рассказывала, – осторожно ответил Игнат. – Да сколько лет прошло.

Он присел на покосившуюся лавчонку. От натопленной печи исходило тепло, от деда веяло овчиной и брагой, и эти запахи успокаивали Игната. Это был понятный и знакомый мир, где нет места встающим из гроба покойникам.

– Да зачем тебе мертвая вода, когда есть огненная? – Дед Ермолка встряхнул початую бутыль с мутной жидкостью. – На вот, испей!

– Не пью я, деда, – отнекивался Игнат. – Ты мне все ж про мертвую расскажи.

Дед снова приложился к горлышку, крякнул, занюхал рукавом. Старческие глаза наполнились слезами.

– Хороша бражка, – проговорил он. – Значит, про мертвую…

Дед подбросил в печь несколько чурочек, покряхтел, присаживаясь снова.

– Есть такое поверье, – размеренно заговорил Ермола, – что в конце зимы с востока прилетает вещая птица. Крылья у нее соколиные, лапы совиные, а голова человечья. И так быстро она летит, что вслед за ней несется черная буря. Видел буреломы, те, что к западу от Жуженьского бучила находятся?

Игнат кивнул. Туда в далеком детстве бегал он со Званкой за голубикой. Да только не доходил до бурелома – страшно было брести между высохшими остовами сосен, утопая по самую щиколотку в вязкой жиже. А впереди, насколько хватало глаз, простирались искореженные, изломанные, нагроможденные друг на друга деревья. Их сваленные в кучу стволы образовывали высокую стену, словно она была выстроена не природой, а руками человека. Словно оберегала людей от чего-то таинственного… но не уберегла от нави.

– Разве это не после войны осталось? – спросил Игнат.

– Может, и после войны, – согласился дед. – Я, когда пацаненком был, бегал туда в поисках штыков, солдатских касок да военной техники. Но не всегда находил.

– Так ведь все, что после войны осталось, чистильщики убрали да всю грязь вывезли, – заметил Игнат. В интернате по истории у него была крепкая четверка.

– Чистильщиков я и сам видел, – не стал спорить дед Ермола. Он снова прервался на полуслове, откупорил бутыль, сделал глоток. По комнате разлился стойкий сивушный аромат. – Видел, – продолжил Ермола. – Приходили в серых скафандрах, в шлемах. Все измеряли что-то да по лесам шастали, уже сколько лет наши Южноудельные земли в божеский вид приводили. Только не дошли они до бурелома. Даже до бучила не дошли.

– Как не дошли? – удивился Игнат. – А что же случилось?

– А кто их знает, – пожал плечами дед. – Может, приказ от командования получили. Может, решили, что нет тут никакой опасности. Только быстро они лагерь свернули да за один день убрались от здешних мест подальше.