Екатерина Скибинских: Сбрасываем маски, господа

– Ну-ну, не стоит. Все уже позади. У вас лишь сломано ребро, вскоре вас отпустят домой. Травма головы была очень серьезной, но показатели активности мозга все в норме. Естественно, постельный режим прописан, но уже через неделю, если все будет хорошо, вас выпишем. А сейчас на несколько минут можете увидеться с мамой. Она отсюда уходила только на ночь, – сказал он и вышел.

Мне хотелось крикнуть ему, что после выписки я лучше на вокзал поеду, чем домой, а мать наверняка не меня ждет, но сдержалась. К чему незнакомого человека нагружать своими проблемами. К тому же накатила странная апатия. Я больше не чувствовала этот мир свой. Моя жизнь осталась там.

В приоткрытую дверь вошла Жанна. В белом халате, с растрепанными волосами и бледным осунувшимся лицом. Я удивленно на нее уставилась. Видимо, доктор что-то перепутал. С другой стороны, кто, как не мать будет караулить в больнице, волнуясь за жизнь дочери? Конечно, если это действительно настоящая мать.

– Злата, как же я волновалась, – она разрыдалась, присев возле меня.

– Как ты узнала где я? – насторожено спросила я.

– Это… не знаю… Сродни какому-то чуду. Я, наверное, задремала чуток днем и мне приснилась ты. Сказала, что тебя убили. Назвала имя убийцы и место, где лежит тело. Я проморгалась, но тебя уже не было. Это все было настолько реалистично, что я решила проверить. И нашла тебя… К счастью, ты была жива. Решив не останавливаться на достигнутом, я пошла к брату, но он заявил, что не видел тебя уже несколько дней. По поджатым губам служанки, я поняла, что это не так. Мой… ммм… будущий муж работает следователем. Он помог мне написать заявление и, подключив свои связи, опросил всех соседей и двух служанок, что работали у вас. Припугнув их порядочным сроком, они дали показания против моего брата. Они просто ужасны. Я… я даже не знаю, – быстро говорила она, будто боясь замолчать. Под конец она оборвала свою речь коротким всхлипом.

– Все, что я тебе сказала – правда. И я готова дать показания в суде. Его посадят? – отстраненно спросила я.

– Он уже в тюрьме. Равно, как и его жена. Суд должен состояться послезавтра. К тебе придет мой жених, возьмет у тебя показания. То, что есть сейчас и так дает этим иродам шанс засесть в тюрьме на продолжительный срок. Но, думаю, после твоих показаний этот срок только увеличиться. А ты будешь жить с нами. У нас будет чудесная семья, – она вновь заплакала.

Если бы все было действительно так, летаргический сон, кома и чудесный миг, когда я очнулась, – все было бы более чем прекрасно. Но моя жизнь осталась далеко в другом мире. Единственное, что меня тут держало – понятие справедливости. А вот на остальное мне уже плевать. Хотя, нет. Жанну жалко – она поверила в невозможное и помогла восстановить справедливость.

– Не будет. Не хочу становиться обузой, – тихо сказала я.

– Ты становишься наследницей целого состояния. Все, что было у моего брата – переходит к тебе, – поспешила добавить она.

– Тебе нужны деньги? – быть наследницей мне не впервой.

Но хотелось бы знать почему Жанна настаивает на моем переезде к ней. От моей фразы она дернулась, словно от пощечины.

– Как ты могла такое подумать?! Хотя, ты много чего можешь обо мне думать. Я так виновата перед тобой. Я же не знала! Думала, что обеспечиваю тебе шикарную жизнь. Я хотела как лучше. И меня уверяли, что так и есть. Если б я только знала, – у Жанны новым потоком хлынули слезы.

– Ты о чем? – постаралась проявить любопытство я.

Не хотелось расстраивать ее. Все же добро в этом мире я видела лишь от нее. Но слишком чужой она мне сейчас казалась.

– Я была молода и глупа. Влюбилась и полетела на огонь, словно бабочка. Чувства прошли, с ухажером распрощались. Осталось неоконченное образование и ты под сердцем. После смерти родителей мне досталась художественная галерея, а брату все денежные счета. Учебу мне он обещал оплатить, но и только. К тому времени он уже пятый год был женат и подумывал о ребенке. Но его жена не собиралась ради этого портить фигуру. И мы заключили соглашение. Я отказываюсь от ребенка, от любых прав на него, а они его, вернее тебя, удочеряют и выдают за свою. А когда тебе было 14, мне сообщили, что ты знаешь правду и не желаешь меня видеть. Я смирилась с этим. Но я тебя любила. И сейчас люблю. Я постоянно думала о том как ты, что с тобой! Я приходила к твоей школе, чтоб посмотреть хотя бы, пока тебя не перевели в частный лицей и брат не прекратил всяческое общение со мной. Знаю, я недостойна прощения, но позволь хотя бы искупить свою вину, – взмолилась она.