Екатерина Скибинских: Сбрасываем маски, господа

Что мне совсем не нравится, так это реакция Замка на нее. Он уже выполняет любые ее просьбы как приказ. Адама он любит с такой же силой, но и Ева умеет задавать правильные вопросы. Боюсь представить что эта каменюка бездушная могла ей показать.

Я вышел в коридор, тихонько притворив за собой дверь и быстро зашагал в нужном направлении. Если не ошибаюсь, под впечатлением рисунка Ева побрела на это же место. С провожатым в виде Замка точно не заблудится. Хорошо хоть я знаю где это.

Еву я действительно нашел быстро. Девочка сидела совсем близко возле стены на крыше и смотрела на птиц, которые пролетали мимо. На звук моих шагов она обернулась и слегка нахмурилась.

– Малышка, что ты здесь делаешь? – осторожно спросил я.

– Почему ты не удержал маму? – внезапно спросила она, и смерила меня серьезным, совсем не детским взглядом.

– Ева? – опешил я.

– Я помню ее голос, ее тепло, ее эмоции. Все это помню. Но я ее нигде не смогла найти. Искала, но не нашла. Зачем ты ее упустил? – повторила свой вопрос она.

– Так получилось. Она сейчас в лучшем мире. И от нее это не зависело, – попытался увернуться от неприятного разговора я.

– Тогда почему она не вернется к нам? Адам ее не помнит. А я помню. Мне снится ее голос иногда, – в задумчивости сказала она.

– Она не может. Ее не пускают. И нам к ней еще рано. Пойдем, когда-нибудь ты все поймешь, – сказал я и поднял дочь на руки.

Она лишь вздохнула и ничего не ответила. Такая маленькая, а вопросы задает правильные. Как же это сложно…

Всепоглощающее чувство боли, которое заставляло забыть обо всем, внезапно сошло на нет и взамен пришла темнота. Вязкая, холодная, в ней застревали все мысли и эмоции.

Сколько я в ней пребывала – не знаю. Просто в какой-то момент поняла, что могу ее рассеять. Для этого нужно лишь собраться с силами и открыть глаза. Что я и сделала.

Меня тут же ослепил яркий свет. Второе, что я почувствовала – это невыносимую жажду. И что странно, боли совсем не было. Я попыталась кого-то позвать к себе, но из пересохшего горла вырвался лишь тихий сип. Тем не менее, на мои действия кто-то или что-то отозвался противным пищанием. Дальше я услышала чьи-то удивленные голоса. От непривычки они слились в один неприятный гул. Я попыталась сесть, но удалось лишь немного сдвинуться на кровати. Чьи-то холодные руки помогли мне поддержать голову и в мой приоткрытый рот полились драгоценные капли влаги. Вода немного горчила, но меня это уже не волновало. Я вновь провалилась в сон без сновидений.

В следующий раз я пришла в себя немного на дольше. Свет был уже не таким ярким и глаза не слепил. Я находилась в комнате, окрашенной в белое. Сильно воняло какими-то медикаментами. Вокруг не было ни единой знакомой вещи. Взгляд зацепился за непонятный прибор явно техногенного происхождения у моей кровати, который противно попискивал. Следующее, что я заметила – игла капельницы, которая торчала у меня из вены.

– Нет-нет-нет, – в ужасе зашептала я.

– Девушка, вы очнулись?! Погодите, погодите, я вызову врача! – воскликнула женщина в белом, которую я сразу не заметила.

Этого хватило, чтоб я вновь ушла в небытие. Но пришла в себя быстро. И с каждым подобным пробуждением чувствовала себя все лучше. Очнулась от того, что кто-то оттягивал мне веко и чем-то светил в глаз.

– Ай! Неприятно же! – возмутилась я, дернувшись.

– Действительно, очнулась. Мы уже сами начали сомневаться. Света, сообщите ее матери, она сейчас как раз в приемной, – сказал немолодой мужчина, продолжая совершать нехитрые манипуляции, направленные на обследование моего организма.

– Что со мной случилось? – тихо спросила я.

– Вас избили и бросили в нежилом доме. Как такое произошло – вам лучше знать. Ваша мать каким-то образом узнала ваше местонахождение и вызвала туда сначала полицию, а те уже скорую помощь. Вы были в очень тяжелом состоянии. Это можно назвать таким понятием, как летаргический сон. Человек вроде как мертв, но обследование показывает, что это заблуждение. Вы в таком состоянии были около двух суток в том доме. Вот вы и пролежали в коме пять дней. Так что радуйтесь, вас буквально с того света вернули, – улыбнулся он.

Да уж, точнее и не скажешь. Нахлынули воспоминания о жизни в мире магии. Вспомнился Аэрон, который уверен, что я умерла. Ножом по сердцу резанула мысль, что мой ребенок по воде случая будет расти сиротой там, не зная даже, что я жива, но не могу вернуться. По щекам побежали слезы.