Александра Лисина - Предназначение

Белогор с досадой придержал улетающую ткань и ускорил шаг: ну их, обормотов, переживут без чудного зрелища. Небось, девке потом не слишком понравится, если ее обсуждать начнут. Тем более, коли еще незамужняя... ага, точно, колечек на руках нет. Значит, действительно, мамкина пока. Да еще, может, без Предназначения. А тут, хоть и есть, на что посмотреть, все же разумение иметь надо - кто ее знает, кто такая? И почему в таком виде вдруг в реке оказалась? Может, беглянка? Или преступница? Зря, что ль, у нее на ладонях такие рубцы странные нашлись - будто звездой их когда-то разрезали, да потом аккуратно зашили? А может, это просто дочка чья-то любимая, давно потерянная и уже не чаявшая домой вернуться? Вон, какая бледная - каждая жилка просвечивает, будто ее в темнице держали. А уж худая-а-а... у Любавки, вон, стан-то стройный-стройный, но и грудь на месте, как всякой бабе положено, и снизу тоже ничего, а эта - совсем заморыш. Ручки тоненькие, жилистые, хоть и не совсем тощие, ноги длинные, формы дивной, но бедра все же узковаты. Зато волосы у нее ого-го какие длиннющие - аж до ягодиц сплошной волной стелятся. Правда, трепаные, но все еще густые и мягкие. Если отмыть да расчесать, такой водопад роскошный получится, что прямо м-м-м...

Да только вот вопрос: откуда она взялась? И почему в таких обносках, что едва прикрывают самое важное? Их бы последний нищий постыдился надеть, девка продажная застеснялась бы для разврату, а эта... нет. Непохожа на продажную. Не бывают они такими... чистыми.

Белогор покачал головой, дивясь про себя этим странностям.

- Хороший "сом", - одобрительно хмыкнули караванщики, провожая находку выразительными взглядами. Кто-то многозначительно присвистнул, но большинство лишь завистливо покосились на красного, как вареный рак, Адиса и искренне пожалели, что опоздали рассмотреть незнакомку так, как повезло этому прыткому юнцу.

- Жива хоть? - вполголоса поинтересовались друг у друга караванщики.

- Да вроде. Стал бы наш Усач на себе труп переть...

- Может, помрет скоро? Вон, совсем не дышит.

- Может. Утопленники завсегда в этом деле скользкие - тянешь их, тянешь, вроде бы выбрался, землю под ногами почуял, а потом глядь - вместо человека уже мертвяка на горбу прешь. Жаль будет, если помрет - хороша девка. Но как-то еще купец скажет...

Уважаемый господин Териас - осанистый и важный купец, известный в своей гильдии как успешный делец и надежный компаньон, при виде ноши Белогора озадаченно наморщил лоб и задумчиво потеребил роскошную черную бороду, спускавшуюся по атласному кафтану чуть не до середины груди.

- Странные знаки нынче дает нам судьба... дочка, ты где?

Любава немедленно выбежала вперед.

- Здесь, батюшка. Я ее случайно увидела на речке, когда ополоснуться пришла. Сперва думала, что просто сом такой большой на берег выбросился, а потом она пошевелилась...

- Вижу, - так же задумчиво обронил купец, изучая бледное лицо незнакомки. - Знаки на ней охранные есть? Амулеты? Кле...

Он вдруг осекся, быстро покосившись на дочь, не желая, чтобы та знала про преступные клейма или, чего доброго, испугалась, что нашла какую-нибудь лиходейку, пытавшуюся избежать правосудия.

Вмешиваться в чужую судьбу - хуже нет греха перед Всевышним. Смягчать чужую кару неправильно. Это все знают. Однако, с другой стороны, если бы несчастной было суждено утонуть, она бы непременно утопла: Всевышний не навел бы на нее Любаву, не дал бы шанса выплыть. А значит, не время ей еще уходить, не вся чаша испита до дна, не все она сделала, для чего рождена была. Зачем-то попалась им на пути и для чего-то нашла ее именно Любава. Правильно ли? Неведомо. Но с виду девка вроде не похожа на лиходейку. Слабая только, да изможденная, как после долгого голодания. Хотя насчет клейм - вопрос спорный.

На вопросительный взгляд хозяина Белогор отрицательно качнул головой: нет, не имелось на девчонке никаких клейм. И амулетов тоже, и других каких знаков. Только одежка, порванная сразу в сотне мест, будто ее заживо резали когда-то, да шрамы странные на ладонях. Ни цепочки, ни колец, ни подорожной, ни памятной бирочки, с какими радивые хозяйки ходят на большой рынок за покупками, да записывают на них, чего надо для дому, чтобы не забыть. А на этой - ничего. Абсолютно. Словно с неба свалилась.

К тому же, одежка у нее непонятная. Не по росту сделана: мала слишком, словно девку наряжали на потеху развеселой толпе или же просто напялили то, что нашлось поблизости. Да и эти тряпки сильно износились, истерлись, первоначальный цвет уж и угадать нельзя, хотя по обрывкам плетеных веревочек на вороте можно предположить, что когда-то это была ночная сорочка. Грубоватая, мешковатая, но все же любовно вышитая и украшенная мелким орнаментом из кубиков и ромбов, как любят делать на юге Аргаира. А теперь вся красота поблекла, закрылась грязью, тонкое сукно порвалось во множестве мест. Над левой грудью вовсе застыло неприятного вида багровое пятно, будто туда вылили когда-то склянку с кровью. А рукава превратились в сплошное решето.