Анна Невер: Потерянные (СИ)

Министр отшатнулся на спинку кресла. Приподнял в удивлении брови. И Капитон, внимательно следивший за выражением лица начальника, невольно повторил это движение.

— Хм. Но зачем им это нужно?.. Это проверенная информация, гонец?

— Так точно.

Министр сложил ладони вместе и поднес к переносице. Павел Антеич знал, что девять из шестнадцати тотумов давно находятся в секретке Вэйновия и опутаны сторожевыми заклинаниями как катушка нитками. Ни один вор не сунется туда, если дорожит жизнью. Каждый из тотумов представляет собой просто сильный оберег. Но если их объединить… Хм. Кто-то в Вэйновии без его ведома ведет двойную игру.

Министр поерзал в кресле.

— Так гонец, передашь вот что.

Капитон приготовился конспектировать, но Павел Антеевич дал отбой взмахом руки.

— Передашь Политову. Расследование разрешаю. Более того, пусть он подключает лучших своих молодцов. Важно, кто за этим стоит. Мне нужны имена. Параллельно ведите поиски оставшихся четырех тотумов, постарайтесь договориться с владельцами без принуждения, можете посулить вознаграждение. Но в пределах разумного, естественно. У вас есть какие-нибудь предположения, где искать тотумы?

— Так точно. Мы задействовали видящих. Маяки указывают, что один тотум находится где-то на северо-востоке Ижской губернии.

«В какой дыре», — подумал Капитон. Секретаря разом отпустила зависть. Хорошо, что это не он служит в спецоперативном, и не его могут заслать на край Империи в провинцию шлепать в грязи по бездорожью. Куда лучше — теплый кабинет и вид столицы из окна в вечерних огнях.

— Продолжайте искать. И смотрите, не провороньте, — прогремел министр, и добавил:

— Вы свободны, молодой человек. Отправляйтесь.

Август, 9023 г. от сотворения Хорна

Ижская губерния, г. Увег

Серый туман… Кислый запах копченостей и дешевого табака.

— Я понятно выражаюсь? — прозвучал рядом сухой требовательный голос.

В глазах прояснилось, и Тиса смогла оглядеться. Комната тонула в полумраке. Одинокая свеча, самая обычная без наклада, истекала жидким воском на дубовую столешницу, испещренную мелкими царапинами. Острое пламя шипело и билось. Дрожали тени на бревнах лиственничного сруба. Под потолком, подбитым дранью, щерилась голова лохматого вепря, сверкая изогнутыми длинными как сабли клыками. Чучело буравило Тису единственным стеклянным глазом.

За гранью света во тьме проявились контуры кресла с высокой спинкой. Тиса скорее почувствовала, чем разглядела сидящего в нем собеседника. Как и тех двоих, что замерли за его спиной.

— Да или нет? — голос зазвенел ледышкой.

— Да, господин! — Тиса удивилась, услышав свой приглушенный ответ. Ладонь сжала жесткое ребро стула.

— Отлично.

Навстречу ей на свет воспарил рыжий кошель, размером с бычье сердце. Из замши, — сперва опрометчиво подумала Тиса, — но потом разглядела матовые чешуйки, — нет, змеиная кожа. Кошель продолжал парить на расстоянии вытянутой руки.

— Я вижу, мы нашли общий язык, — произнес уже мягче вэйн, теперь это было очевидным. — Придерживайся плана. Древняя вэя в твоих руках выполнит все приказы, точно послушная кошка. Связь только в крайнем случае. Возможен перехват.

Приближаясь, кошель снизился и уткнулся в колени. Тиса решила, что имеет место ошибка. Ее приняли за другого человека. Между тем рука Тисы, широкая в грубой черной перчатке с отложной манжетою, подхватила кошель. Тиса насторожилась. Что-то здесь было не так.

— Помни, владелец не должен остаться в живых. Уничтожь его!

«Что?!» — переспросила Тиса, но голоса своего не услышала. Лишь треск свечи нарушал молчание.

«Что со мной?» — попыталась сказать Тиса. Как и прежде ни звука не слетело с ее губ.

Вдруг ее осенило.

Стоп. Это не моя рука! — Тису охватила паника.

— Портал обеспечим сразу, как только владелец окажется мертв. Открой кошель! — продолжал собеседник.

Пальцы вопреки желанию Тисы заплясали над узлом шнурка, что стягивал мешочек.

Она почувствовала, как подступает гнев:

«Нет, ты не развяжешь его! Черта с два!».

Она призвала всю свою волю, чтобы обрести власть над телом, но руки не поддавались. «Давай! Давай же!» — от напряжения у нее стало темнеть в глазах. Вдруг она ощутила покалывание в подушечках пальцев. И руки замерли.

— Я… не… стану! — насилу выговорила Тиса низким мужским голосом.