Эдриан Феникс - В крови (ЛП)

— Батист, — прошептал он.

<���Ты в порядке, братишка?> — мысленно спросил Вон.

Данте кивнул и посмотрел на могилу, чтобы закончить читать имя, высеченное на белом камне: БАСТИЛЬ. Он выдохнул, руки расслабились, и чувство, которое он не смог назвать, свернулось в нем, превратив пламя в тлеющие угольки.

У его матери вообще была могила?

Рука сжала его плечо, и он посмотрел в светящиеся зеленые глаза Вона. Бродяга сдвинул очки El Diablo на голову.

— Ты уверен, парень? Никакой боли? Потому что мне показалось, что я почувствовал…

Данте обхватил грубое лицо Вона. Коснулся его губ, ощутил вкус виски и дорожной пыли, затем пригладил большими пальцами края усов.

— Я в порядке, mon ami , — ответил он. И, сбросив руки, развернулся, освобождаясь от хватки бродяги. — Мне не нужна гребаная няня.

Выгнув бровь, Вон показал средний палец.

— Как насчет этого? Это тебе нужно? — Он показал палец на другой руке.

— Может, еще?

— Я возьму все, — сказал Данте, — gêné toi pas.

Опустив свои El Diablo на глаза, Вон вздохнул, покачав головой.

— Мальчик безнадежен, как ад.

— Merci.

Когда они шли по залитой лунным светом дорожке, тишина кружилась в городе мертвых, отделяя его от мира за забором из кованого железа, словно вода в глубоком темном рве. Воздух был так спокоен, что глухой звон цепей на кожаной куртке Данте и скрип кожаных чапсов [4] Чапсы — кожаные чехлы, предохраняющие колени и ноги ковбоя, надеваемые поверх штанов; элемент рабочей одежды ковбоев. Вона разносились в тишине.

Но под тишиной Данте уловил слабый ритм, который последние пару недель заполнял сознание, как только Сон охватывал его. Первобытный. Словно барабанный бой из сердца земли. Словно бессловесная песня, которая временами лилась в него от Люсьена, смешиваясь с припевом его ответной песни. Похожая, да, но не такая же. Этот ритм напомнил ему о другой песне, звучащей в мыслях в ту ночь в клубе «Преисподняя».

Ночь, когда Джея убили. Он умирал, пока Данте изо всех сил пытался добраться до него.

Я знал, что ты придешь.

Тогда же он нашел разбившегося и пронзенного обломком Люсьена на выложенном черно-белой плиткой полу Собора Святого Луи. Его крылья были изувечены, от песни ничего не осталось, кроме остывающих угольков. И тогда он узнал, что Люсьен, его ближайший друг, ami intime , был кем-то совершенно другим.

Ты так похож на нее.

Боль вонзилась в виски Данте. Отпусти. Сфокусируйся на настоящем. Сфокусируйся на этом месте.

Песня снова рассеялась в сознании, как дым. Приглушенный отчаянный ритм. Манящий. Он переместился мимо выбеленных и виды видавших статуй, охраняющих могилы, будто оберегая потери. Деревья и мраморные памятники превратились в мерцающую тень, когда он набрал скорость.

Звук барабанного боя из глубин земли пульсировал в ритме с кровью, текущей по венам, увеличивая громкость, пока он не почувствовал, что он резонирует в груди. Затем звук исчез.

Данте замедлился и остановился. Он стоял напротив надгробия с надписью «БАРОН». А рядом с ним, держа в руке мертвый высушенный букет, сидел каменный ангел с изогнутыми вперед крыльями и широко раскрытым ртом.

Согласно уличным слухам, он появился на кладбище однажды ночью.

«Магия», — говорили некоторые. « Гри-гри [5] Гри-гри — талисман вуду для защиты владельца от зла или на счастье. », — думали другие. Знамение.

Так шептали смертные, ага.

А создания ночи молчали, их молчание было тревожным.

Порыв прохладного воздуха, всколыхнув его волосы, принес запах кожи, мороза и старого моторного масла, когда Вон остановился рядом.

— Значит, вот куда мы шли, — произнес бродяга. — Кусок таинственного колдовского дерьма.

— Это не только колдовское дерьмо, llygad , — пробормотал Данте, внимательно глядя на каменного ангела. Он почувствовал, как Вон отошел на пару шагов назад, взявшись за свои обязанности Ока.

Наблюдая. Охраняя. Сопоставляя.

Перед каменным ангелом горели свечи в стаканах. Запах ванили и воска кружился в воздухе. Пластиковые бусы Марди Гра свисали с кончиков крыла и были обвязаны вокруг горла. Кресты, начерченные на удачу синим, желтым и розовым мелом, украшали тропинку перед статуей, а у когтистых ног примостились смятые клочки бумаги.

— Выглядит как один из Падших, — сказал Данте. Что-то еще Люсьен не удосужился упомянуть. — И кто-то превратил его в чертов камень.

Данте опустился на колени, поднял один из кусочков бумаги и прочел. «Лоа из камня, даруй мне защиту от зла. Защищай меня ночью». Затем вернул молитву на место рядом с каменной ступней.