Лорел Гамильтон - Раненный

Томас уставился на Натаниэля так, словно тот отрастил вторую и очень уродливую голову. На этот список горя и боли ему нечем было ответить. А кому было чем?

Мерседес пододвинула стул и тяжело на него опустилась. Я взглянула на нее, она тоже выглядела потрясенной, но в центре внимания оставались Томас и Натаниэль с твердо сидящим рядом Микой, обнимающим его. Мне хотелось к ним присоединиться, но это было бременем их троих, мужчин и мальчика. Это касалось только их, пока они не обратились ко мне.

— Мне только исполнилось девятнадцать, когда один из клиентов попытался убить меня. Не знаю, считал ли он, что я исцелюсь, или ему было просто плевать. Габриэль тогда был уже мертв, так что защитить меня было некому. Я отправился в больницу и встретился там с Анитой. Она вытащила из эскорт-услуг, но это ничего. Я получал неплохие деньги в «Запретном плоде», мне не обязательно было заниматься чем-то еще, и это перестало приносить удовольствие, так что завязать было легко.

Я хранила молчание, но эту историю я помнила немного иначе. На самом деле я не велела ему оставить эскорт-услуги, просто прикрыла их бизнес в целом, поэтому ни один из верлеопардов больше не мог этим заниматься. А еще для меня это не было историей любви с первого взгляда в Натаниэля, а его рассказ, похоже, намекает именно на это, но… Я хранила свой рот на замке, потому что не я была рассказчиком. В сказках главное вовсе не принц, спасающий принцессу, а сама принцесса, и в данном случае ею был Натаниэль. Я не возражаю, мне принцессой быть не идет.

— Я бы сказал, что ты брешешь, но… — Томас просто замолк, уставившись в пол, словно пытаясь сообразить, что сказать.

И Натаниэль закончил за него:

— Но если бы я решил придумать историю, она была бы не такой.

Томас поднял взгляд и кивнул.

— Да, именно так.

— Нам всем было больно, Томас, — проговорил Мика, — но разница в том, как мы трое боремся за жизнь и не позволяем неприятностям, случившимся с нами, определить, кто мы есть и какой должна быть наша жизнь.

Томас облизал губы. Он больше не старался выглядеть крутым или злым. Он больше ни за чем не прятал правду и боль.

— Чего вы от меня хотите? — спросил он наконец.

— Займись своей физиотерапией, — сказал Натаниэль.

— Отправляйся в зал, когда позволят врачи, — добавил Мика.

— Усердно трудись, — закончила я.

Томас взглянула на меня, затем снова посмотрел на мужчин. Он снова облизал губы и закивал больше для самого себя, чем для нас.

— Хорошо.

— Пообещай, — сказала я.

Тогда он посмотрел на меня с той решимостью, какой прежде у него не было, злость тоже была в этом взгляде, и на какое-то время она еще останется, но теперь в его темных глазах появилось и что-то хорошее, то, что поможет ему больше, чем причинит боль.

— Обещаю, — ответил, и я ему поверила.

Натаниэль кивнул.

— А если доктора посчитают, что консультация с психологом может помочь, не отказывайся сразу.

Томас скривился.

— Да я в порядке, не нужен мне психолог.

— Ты не в порядке, но это нормально. Если тебе не нужна консультация психолога, это прекрасно, но если она все же необходима, это тоже нормально. Мой терапевт мне очень помог.

— И у меня есть терапевт, — сказал Мика.

— И у меня, — добавила я.

Томас посмотрел на каждого из нас.

— Мне это не нужно, — произнес он очень твердо, его злость вернулась.

— Мы не говорим, что нужно, просто, если бы ты обратился к психологу, это могло бы помочь, — заверил Мика.

Томас снова стал выглядеть угрюмо, поэтому я вмешалась:

— Работай со своим физиотерапевтом, а про остальное забудь пока или совсем. Сначала тело, и может быть остальное наладится само собой.

Что-то промелькнуло в его взгляде, может, это было сомнение.

— Правда? — спросил он, и в его голосе было слышно и недоверие, и капелька страха, а значит, он уже задумался над терапией, даже если не хочет признавать это.

— Правда, многие в вопросах разума и тела считают что-то одно важнее другого, но на самом деле они настолько связаны, что нельзя отделить одно от другого. Реабилитация тела может очень помочь остальному.

С мгновенье он изучал мое лицо, и я снова заметила его волнение или проблеск страха.

— Значит сперва физиотерапия.

Я кивнула.

— Сначала физиотерапия.

Мне нравилось, что решение остальных проблем он просто отложил на потом, если это понадобится. Это давало мне надежду.

Мерседес забрала Томаса обратно на торжество, а мы трое улучили момент, чтобы обняться и поцеловаться так, что мне пришлось поправлять свою помаду, глядя в крошечное зеркало на стене. А затем по моей коже скользнула холодная энергия, и я заметила, как двое моих мужчин тоже задрожали от ее прикосновения. Наконец-то стемнело достаточно, чтобы к нам присоединились вампиры.