Надежда Соколова - Две души

Ближе к вечеру у меня непонятно по какой причине жутко разболелась голова: виски ломило от невероятно сильной боли, затылок ныл, словно по нему какой-то недоброжелатель несколько раз приложился чем-то тяжелым, лоб непрерывно гудел, мозги отказывались воспринимать любую информацию. Муж, зачем-то зашедший ко мне в комнату, заметил мои мучения, нахмурился и сделал несколько коротких пассов руками. Боль прошла мгновенно.

- Ну вот зачем ты себя накручиваешь? - недовольно поинтересовался супруг. - Женщины. Кто вас поймет. Тебе плохо здесь, я даю тебе возможность жить в другом месте с любимым человеком, и тем не менее ты отчаянно боишься. Почему, Ирма?

Я, покраснев, смущенно отвела глаза:

- Не знаю, Ваше Сиятельство. Наверное, мне просто страшно сделать первый шаг. А может, я боюсь самого ритуала.

- Поверь мне, ритуала тебе нужно бояться в меньшей степени. Если с тобой что-то случится, то все отразится в первую очередь на Ире, а это, как ты понимаешь, мне совершенно не нужно. Так что прекращай заниматься самовнушением. Еще три часа старой жизни, и утром ты проснешься рядом со своим возлюбленным.

Муж ушел, а я, чтобы хоть как-то убить оставшееся время, вернулась к своему рукоделию, упорно продолжая колоть себе пальцы иглами и путать нитки.

Перед сном в мои покои снова зашел супруг. Он повесил мне на шею тяжелый старинный медальон круглой, немного выпуклой формы.

- Это амулет переноса, единственный в своем роде. Как только ты окажешься в чужом мире, а Ира благополучно появится здесь, он испарится с твоего тела и самостоятельно вернется на свое место в императорской сокровищнице. Как ты понимаешь, ментальная связь между вами обеими исчезнет, и общаться вы больше не сможете, поэтому не жди ее в своих снах. Тому мужчине, что будет рядом с тобой, непременно сообщи, что следующие сутки-двое ты будешь плохо ориентироваться в пространстве, возможна кратковременная потеря памяти, но ситуация обязательно стабилизируется на третий день после переноса. Так что желательно, чтобы твой избранник как можно реже оставлял тебя одну и не выпускал никуда из дома. Все понятно?

- Да, - кивнула я.

- Отлично. Тогда выпей эту жидкость. Она успокоит тебя сейчас и существенно облегчит переход.

Я повиновалась и двумя глотками проглотила мутноватую серо-зеленую воду, поданную мне в кружке. Голова сразу же закружилась, мне резко захотелось спать.

Солнечные лучи ударили по лицу, я проснулась, удивленно моргнула. Прямо на меня смотрели любимые серые глаза. Тоша! Любимый! У нас получилось!

Мой ненаглядный мужчина нежно мне улыбнулся:

- Доброе утро, родная.

Ирина:

'Еще немного, еще чуть-чуть. Последний день, он трудный самый'. В песне, вообще-то, говорилось про бой, я помню, но для меня теперь каждый день был боем. И эти сутки точно не являлись исключением.

Варт не соврал: действительно, после того как он нахально окольцевал меня в ЗАГСе, призрак моей вредной матушки исчез сам собой. Правда, вся квартира была разгромлена почти до основания, будто по ней не то что Мамай, а стадо мамонтов прошлось, весело при этом приплясывая. Но я придумала сказочку о злобных конкурентах и неожиданном разбойном нападении на мою квартиру, во время которого я спаслась лишь чудом, заплатила бабе Вале за уборку двойную цену, и домработница, сочувственно покачивая головой, привела мое жилище в более-менее нормальное состояние. Теперь здесь хоть переночевать можно. А остальное меня уже не волнует. Пусть Ирма со своим женихом сами думают, где они будут жить и нужно ли им заново обставлять эту квартиру.

С самого утра меня существенно лихорадило. Нервы, наверное. Или умудрилась простыть, только где и когда, непонятно. Как бы то ни было, на работу я не пошла, сначала предупредила зама, затем позвонила Антону, он где-то через пару часов приехал ко мне, и весь день мы провели, разговаривая об Ирме, ее мире и их обычаях. Парню хотелось как можно больше узнать о повседневной жизни возлюбленной до встречи с ним, чтобы суметь лучше понять свою даму сердца. Я, естественно, рассказывала лишь то, что считала нужным, делая основной упор на слабость и беззащитность подруги. Мой собеседник раздраженно хмурился и изредка ругался сквозь зубы, даже не собираясь стесняться меня. Подумаешь, я и не такое слышала. Я ж не его воздушная Ирма...

К вечеру у меня без особых на то причин сильно разболелась голова. Вот небе новость. Кому и когда я умудрилась, сидя сегодня весь день дома, в очередной раз дорогу перейти? Кто там еще обо мне гадости за спиной говорит? Мишка, что ли? Так он, если верить чернокнижнику, давно должен был забыть обо всем, что связано со мной и нашем с ним кратковременном 'романе'. Или снова моют кости нерадивые сотруднички?