Анна Соломахина - Избранная волка [СИ]

Я бежал за ней, радостный от того, что в ней нет ужаса, она бежит просто так, заигрывая, а не пытаясь спастись. Напротив, я знаю, что она может двигаться куда быстрее, но Ольшана предпочла в ущерб скорости несколько раз обернуться, беспрестанно хихикать и без конца поправлять волосы.

Кокетничает? Она со мной кокетничает! О, Боже, дай мне силы… хотя нет, тут теперь никакой бог, даже волчий меня уже не остановит. Одним рывком я догоняю её, подхватываю на руки, опускаю на траву и целую, целую её сочные податливые губы. Руки гуляют по хрупкой, но округлой в нужных местах фигурке, сжимают ягодицы, отчего она вскрикивает, ещё больше приоткрыв рот. Я тут же пользуюсь случаем и углубляю поцелуй, ласкаю языком каждый уголочек её рта, посасываю нижнюю губку, всё сильнее прижимаю к себе. А она выгибается подо мной, хочет быть ещё ближе, запускает руки в мои волосы, сжимает их, словно не хочет, чтобы я от неё отрывался.

Я и не собираюсь! О нет, я слишком долго ходил вокруг да около, слишком долго сдерживал себя, свою тягу к ней, обманывал себя всяческими уловками, но сейчас есть только она и я, и больше никого вокруг, кто смог бы нас остановить. И от этого особенно сладко! Нетерпеливо развязываю сорочку, пытаюсь снять её через голову, но это слишком долго. Рву тонкую ткань, открывая своим глазам прелестное зрелище: розовая нежная кожа, крепкая девичья грудь, бесконечно длинные ноги, а между ними…

Да, мне там самое место — между ними!

Подхватываю Ольшану под попку, наклоняюсь, ласкаю везде, готовлю её к принятию меня, ибо она слишком маленькая для… Для всего этого. Тем более для моих размеров. Но ей не страшно — я вижу, чувствую всем своим нутром. Об этом говорит румянец на её щёчках, порывистые движения рук, которыми она прижимает меня к себе, готовность принять меня. Её запах сводит с ума. Запах страсти, запах желания познать мужчину. Меня.

Она совершенно не обращает внимания на мои шрамы, словно их нет вовсе! Как так? А, да, это же сон, здесь всё по-другому. Но это не значит, что я не позабочусь о ней — моей хрупкой девочке.

— Не бойся, малышка, я буду нежен, — шепчу ей, а сам уже не в силах держаться.

Медленно, максимально аккуратно я вхожу в неё. Боже, как тесно и горячо! Она начинает суетиться, возиться подо мной. Ей явно не удобно. Меняю угол наклона, целую дрожащие губы, ласкаю пальцами, маскируя боль, толчок…

— А-а, что ты со мной делаешь? — шлепок, второй, а потом… укус!

Эта малышка укусила меня? Да она настоящая волчица, пусть и без второй ипостаси!

— Делаю тебя своей, — отвечаю я и тоже кусаю её в основание шеи.

Так просто. Теперь она — моя, а я — её. Мы неразделимы, я поставил ей метку, сделал своей парой, и назад пути уже нет. Впрочем, кто сказал, что я хочу повернуть? О нет, только вперёд!

Жаль, что это всего лишь сон. Прекрасный, сладостный, но…

Ольшана

Я долго сидела и расчёсывала черную густую шерсть. Волчью шерсть. Что со мной? Я его совершенно не боюсь, вот правда! Весь страх ушёл вместе с исчезновением Николя. После всей круговерти этот волк, который оказался самым верным другом, моим спасителем, перестал меня пугать. Нет, страшны вовсе не двуликие, страшны люди, которые считают, что раз у них есть деньги, сила, то им всё можно. И только этот гинатский оборотень смог постоять за меня. Неужели он и вправду за нами следил? И защищал от опасностей, о которых мы даже не подозревали. С ума сойти…

— И вовсе ты не страшный, — прошептала я спящему волку.

Огромному чёрному вервольфу, так трогательно улёгшемуся мне на колени. Да, его голова тяжела, но я ни за что не хочу убирать её, причинить неудобство, потерять тепло, которое она мне дарит.

Хм, и куда ушёл весь страх? Туда же, куда делся и Николя, чтоб его, Саркозье. В закат.

Спустя некоторое время колени затекли, захотелось выбраться и в то же время очень не хотелось расставаться. Я аккуратно приподняла его голову, положила на одеяло, оглянулась на кровать. Пойти туда? Да, там мягче, есть подушка, а если накрыться одеялом, которое уже чёрти во что превратилось, то не замёрзну. Да, так и надо сделать.

Я попыталась встать, безуспешно, ноги пронзили тысячи маленьких иголочек. Волк заворчал, положил лапу на ногу, отчего стало теплее и в то же время легче. Да-да, он каким-то образом начал избавлять меня от неприятных ощущений!

Боже, чем я занимаюсь? Увидела бы меня мама с папой и всеми дядюшками, выпорола бы ремнём! Причём той его частью, где пряжка, чтоб на дольше отпечаталось. М-да… Впрочем, их ведь нет. А волк такой тёплый, такой мягкий, и вставать не надо, ногами передвигать, и вообще. Мы никому не скажем, да. Точнее я никому не скажу. Встану пораньше, пока он спит, сбегаю в соседний лесок, подстрелю кого-нибудь, рагу потушу. Да, всё завтра, а сейчас хочется спать, пусть я и провалялась практически весь день в постели. Нервы, всё это нервы и волчья притягательность. Только есть хочется, но что поделать?