Анна Сокол - Табель первокурсницы [litres]

– Ты хочешь сказать, что все позади? А взрыв на шахте? – не сдавалась матушка. – Это тоже часть заговора против князя?

– Вряд ли, – не стал успокаивать ее отец, доставая из сейфа резную шкатулку. – Расследовать заговоры – это удел серых, а мы посмотрим поближе. – Он поставил шкатулку на стол и откинул крышку. – Посмотрим, кто из тех, что улыбается нам в глаза, держит за спиной нож.

С этими словами папенька начал один за другим выкладывать на столешницу разноцветные камешки. Они были похожи на округлые леденцы из жестяной коробки, что частенько покупала нам матушка. Вот только это были не конфеты.

– Альвоны?

На стол упал прозрачный, как слеза, камешек, а я сразу вспомнила Дженнет.

– Эстоки?

Зеленый. Первый советник и его дочь Алисия.

– Виттерны?

Темно-фиолетовый. Перед мысленным взором появилось изуродованное лицо милорда Йена.

– Лимеры?

Оранжевый. Я нахмурилась и бросила взгляд на матушку, урожденную Сибил Олие Лимер. Главой ее рода сейчас был ее двоюродный брат и наш дядя Ксьян.

– Или это Миэр? Нувориш без титула и без связей? Он вынырнул десять лет назад, словно из ниоткуда. Поговаривают, что с такой хваткой он до конца года приберет к рукам даже казну князя.

В ушах раздался жизнерадостный смех Гэли.

Папенька помедлил.

– А может, это один из тех, кто давно отошел от большой политики, но собирается в нее вернуться? Хоторны?

На столешницу упал коричневый, словно глина, «леденец». Мэрдок.

– Стентоны?

Желтый. Я вспомнила серую жрицу и ее маленький домик в Льеже.

– Вири?

Камень был голубым, словно небо. Мерьем, что всегда ходит хвостиком за Дженнет.

– Оуэны?

Белый и непрозрачный, словно галька. Крис…

– Или Астеры?

Вместо того чтобы уронить на стол очередной леденец, отец вдруг вытянул руку и легко перебросил его мне. Я поймала округлый камешек, и в тот момент, когда его теплая поверхность коснулась моей кожи, тот вспыхнул алым, будто внутри танцевал маленький язычок пламени.

– Откуда ты их взял? – охнула маменька, подаваясь вперед.

А я все смотрела и смотрела на живой и подвижный огонь, который кто-то давным-давно запер в камешке.

Не в камешке. В артефакте крови. Коснись я любого другого камня, тот останется равнодушным. Но, взяв в руки камень Астеров, я пробудила его к жизни. Вернее, пробудила его кровь Змея. Говорят, эти артефакты создали давно, на заре образования Разлома, когда шли сражения с демонами, магами-отступниками и просто разбойниками с большой дороги, когда никто не знал, друг или враг стоит за спиной, когда подтвердить происхождение без прикосновения к артефакту рода было невозможно. И не только подтвердить, но и позвать на помощь.

Отец, словно услышав мои мысли, вытащил из ящика стола сафьяновый мешочек и широкий массивный браслет.

– Я долго их собирал, – ответил он матушке. – Считай это причудой богатого старика.

Та фыркнула и легонько коснулась оранжевого леденца, внутри которого тут же зажглось яркое, похожее на фрукт солнышко. Родовая магия ответила на ее прикосновение.

Отец нажал на середину браслета. Раздался щелчок. В сторону отошла миниатюрная крышечка из магического стекла, за ней прятался кармашек, в котором так удобно хранить нюхательную соль. Или яд.

– Ты вернешься в Академикум, Ивидель. – Он достал из шкатулки еще один горящий от прикосновения леденец, вставил в оправу браслета, закрыл крышку и надел на свое запястье. – Но с условиями. Первое. Ты больше не будешь шататься по модным лавкам городов и сел. Если что-то надо, заказывай с посыльным или проси подруг. С территории Острова ни ногой. Ясно?

Я кивнула, наблюдая, как отец развязывает тесемки сафьянового мешочка.

– И второе. – Он протянул мешочек, и я уронила туда леденец, который все еще держала в ладони. – Если камень загорится, я буду знать, что дела плохи, и тогда ни Девы, ни магия, ни Разлом меня не остановят.

Папенька протянул мне мешочек и, откинув крышечку, демонстративно коснулся своего камня. Даже сквозь плотную ткань было видно, как зажегся мой.

Связанные кровью артефакты. Ты берешь в руки один, а вспыхивают все. Граф Астер убрал руку. Камни погасли. Я тут же развязала мешочек и коснулась своего – тот, что был в браслете, ответил мне таким же алым сиянием.

– Это понятно? – спросил отец.

Я кивнула.

– И еще, Ивидель, мы должны получать от тебя весточки не реже раза в неделю, в противном случае мы сделаем выводы. Мы решим, что ты в беде.