Любовь Черникова - Из-за грани к мечте [СИ]

Стало мучительно больно в груди, но намек на то, что вместе с тем Райхо получит шанс, заставило проглотить ревность и задать главный вопрос:

— Но он будет жить?

— А я в тебе не ошиблась!

Рот Пайшан-Саршан-хо искривился в очередной улыбке, напомнив о ведьме, что спалил у Излома Пасита. Богиня нахмурилась, точно почуяв, что я близка к разгадке. Поднажала:

— Тебе же не все равно? Ты ведь не позволишь ему умереть окончательной смертью?

Я чувствовала, есть подвох. Причина, по которой она — богиня не может сделать это сама, но поддаваться все равно не хотелось. Пока молча сомневалась, хотя бы уже одним этим, причиняя ей беспокойство, подошел Могута, остановившись по правую руку от меня. Он снова принял волчье обличие, но его слова я разбирала без труда:

— Никчемная тварь, ты использовала бедную девочку, чтобы добраться до него! Думаешь, я не догадался о твоих грязных делишках?

Грозные клыки обнажились, и Саршан-хо снова зачастила, обращаясь ко мне.

— Киррана, во имя твоей любви к Райхо, отдай мне свою силу, — она протянула руку. — Клин клином вышибают. Так я смогу его спасти. Ну же!

Богиня проявляла такое нетерпение, что я расхохоталась.

— Даже если бы я тебе поверила… Моя сила — ее больше нет.

— Отлично! Значит нет больше и его любви к тебе. Только на твоей силе она и держалась. Отрава Киаланы это все, а не чувства!

Это был подлый удар, но чего еще ожидать от покровительницы авантюристов? Я вдруг почувствовала, она не врет, и что-то внутри окончательно умерло, когда пришло осознание, Райхо и правда был неравнодушен к Пайшан, иначе бы богиня-воровка не использовала сейчас ее облик. То, что он жив и без моей помощи, я поняла тоже. Моя сила Саршан-хо нужна только, чтобы крепче привязать его к себе. А значит…

Вместе нам уже не быть точно.

Молча развернувшись, я пошла прочь. Глухо рыча, волк шагал следом.

— А как же Пасита, неужели про него ты забыла?

Против воли это заставило меня остановиться, точно уткнувшись носом в стену.

— Что ты хочешь?

— О, этот экземпляр тоже хорош, но не представляет для меня никакой ценности. Кстати, он-то тебя любит взаправду. Хоть с силой, хоть и без.

Обернулась:

— Зачем тебе помогать мне?

— Считай, это плата за причиненные неудобства. Или откуп, — она издала короткий смешок. — Нет, все же, скорее, обмен.

Ага. Обмен-обман. Несмотря на недоверие ей все же удалось раздуть уголек надежды.

— Отдай мне самое дорогое, что есть с собой, и в расчете.

Проследив ее взгляд, без раздумий сняла с шеи громовик тин Хорвейга, протянула ей.

— Кирра, нет!

Рык волка запоздал, а хитромудрая богиня тут же возникла подле меня, окутав нас подобием мерцающего щита, по поверхности которого струились вязью кроваво-красные символы. Снаружи бесновался Могута, грудью бросаясь на преграду и не в силах ее преодолеть, внутри же не было слышно ни звука.

— Давай же!

Богиня ухватила меня за руку, ее глаза полыхали багрянцем, и я поняла — громовик ее интересует меньше всего…

Закричали разом. Нутро скрутило в тугой узел, показалось, что по капле из меня выдавливают жизнь. Это продлилось совсем недолго, в ладони потеплело, и лже-Пайшан, отдернув руку, принялась ее баюкать. Громовик на моей ладони ярко сиял чистым золотом, ему вторил голубым светом клинок в ножнах.

— Что это такое?! — визгливо, точно Глафира, Саршан-хо показала мне след на трясущейся руке.

Там, где «солнцеворот» коснулся ее кожи, остался четкий отпечаток свежего ожога, на котором даже просматривались буквы: «Тин Хорвейг». В этот миг за пределами кокона сверкнула молния. В ее свете огромный волк разворачивал неведомо откуда взявшиеся крылья. Удар лапой, и кокон рассыпался мерцающей пылью.

— Еще встретимся, Могута!

Взвизгнула панически Саршан-хо и исчезла.

«Надо торопиться, скорее садись!»

Крылатый белоснежный волк выглядел совершенно незнакомо, но голос в голове определенно принадлежал Вожаку, и я послушалась, только надела на шею громовик и убрала под одежду. Никому не отдам!

«Как ты могла ей поверить? Как могла забыть о ребенке?!»

Я вздрогнула и вдруг снова оказалась на белом диване. Высоко и ровно горел в очаге огонь, будто довольный новой историей, всё так же внимательно смотрели на меня девушки, моя рука точно сама собой легла на живот.

А тем временем…

Пасита тин Хорвейг равнодушно наблюдал, как наполняется кровью очередная колба. Он уже привык к этой процедуре и даже больше не пытался оторвать доходяге-лаборанту очкастую башку.