Любовь Черникова: Огонь в твоих глазах. Испытание

Позолоченные двери ресторации «Жар-птица» распахнулись, и слуга в абрикосового цвета ливрее с золотыми кантами и обшлагами низко поклонился, сохраняя на лице бесстрастное выражение.

– Господин Грейл, вас уже ждут.

– Спасибо, – Райхо позволил второму забрать шубу из чёрного соболя и прошествовал за первым, оставляя мокрые следы на паркете – на улице третьи сутки без устали валил снег.

Первый зал пустовал, занятыми оказались лишь пара столиков – непогода заставила изнеженных обывателей Птичьего Терема сидеть по особнякам и предаваться хандре за кружкой горячего пряного аррога. Слуга подвёл Райхо к одной из кабинок и, открыв дверцу, отступил с поклоном, пропуская гостя внутрь.

– Благодарю, – кивнул ему Райхо и вошёл.

В кабинете за столом ожидала девушка, одетая в прямое алое платье с длинными рукавами. Её плечи укрывала горжетка чёрного коротко-стриженного меха, сливающегося цветом с уложенными в высокую причёску волосами. На шее, запястьях и в завитках укладки мягко сверкали утренней росою многочисленные даманды. Она поднялась навстречу, опустив долу чуть раскосые карие глаза, и присела в низком реверансе, достойном сильных мира сего своим изяществом. Мелодичный голос прозвенел хрустальным колокольчиком:

– Мой Тан.

– Пайшан.

Богатенький праздношатающийся простак Грейл тин Аллария неуловимо изменился, превращаясь в Райхо Справедливого, Хэпт-тана пятнадцатого клана сагалийских ассасинов. Самого молодого, малочисленного и, пожалуй, самого скандального из всех. Перед юной асс-хэпт стоял её господин.

– Пайшан, – голос Райхо прозвучал устало, – Надеюсь, ты вынудила меня бросить дела и притащиться в такую даль, чтобы сообщить о завершении задания? – Хэпт-тан переживал, справится ли Сафуил без него? В последнее время появилось много нежеланных заказов.

– Да, мой Тан. Книга. Она здесь, – девушка взяла со стола густо-красный, в тон собственному платью, свёрток, перевязанный золотой лентой. Склонив голову, на вытянутых руках подала его Райхо.

– Наконец-то! – он взял свёрток, развернул, не замечая пристального, исполненного затаённой тоски, взгляда.

Внутри оказалась потёртая холщевая сумка на длинной лямке, а в ней угадывался увесистый томик. Хэпт-тан облизнул губы, не веря, что держит в руках величайшую реликвию Ордена. Едва совладав с дрожью в пальцах, вынул и положил книгу на стол. Погладил обтянутую коричневой кожей обложку, открыл наобум посередине, любуясь ровными строчками мелких символов. Понял, что без труда разбирает древние руны – времени на их изучение было потрачено много, теперь ассасин знал – не зря.

Райхо одобрительно кивнул ученице. Ответом была лучезарная улыбка и чуть заметный румянец, выступивший на высоких скулах, да мягкий отблеск счастья в глубине карих с поволокой глаз.

– Но почему так долго? – Хэпт-тан не мог позволить асс-хэпт расслабиться. В его клане должны быть только лучшие.

– Я не имела возможности часто появляться в деревне. Там все как на ладони, а трогать Защитника ты не велел. Кроме того, он хорошо её спрятал, либо держал при себе все это время. Пришлось придумать запасной план.

– Трогать этого конкретного Защитника, во-первых, было опасно для тебя. Во-вторых, навлекло бы ненужные подозрения на заказчика.

Райхо помедлил, прежде чем задать интересующий его вопрос: «Киррана тин Даррен…»

Мысли то и дело возвращались к этой почти незнакомой девушке. Стоило чуть расслабиться, отвлечься, как перед глазами вставал её образ. Это напоминало наваждение, и однажды он, не выдержав, отправил Пайшан записку с приказом понаблюдать за девчонкой. Зачем? Хэпт-тан и сам не знал ответа на этот вопрос. Возможно, потому, что не мог забыть реакцию своей силы ? Или ощущение тепла, которое испытал с ней рядом? Ощущение чего-то родного, будто оказался дома? Он не мог разделить для себя, где заканчивается одно и начинается другое, и это мучило, не давая спать по ночам. Райхо давно нигде не чувствовал себя в безопасности, всегда готовый к любому повороту событий с тех самых пор, как ему пришлось стать ассасином. Нет он не жаловался, он сам выбрал такую судьбу много лет назад, но теперь впервые задумался, что же дальше?

Было и ещё кое-что, в чём Райхо не хотел себе признаваться.

Он ревновал. Ревновал, понимая, что не имеет на это никакого права. Понимая, что мало кто устоял бы перед чарами Паситы тин Хорвейга, перед его положением и богатством: «Так почему Киррана должна была противиться? Разве что из-за запрета на серьёзные отношения, предписываемого Защитникам Кодексом? – Райхо мысленно усмехнулся: – Кого-то ещё волнует Кодекс?»