Любовь Черникова - Из-за грани к мечте [СИ]

— Разве такое возможно, любить сразу двух? Теперь сама сомневаюсь… Иногда все совсем не так, как кажется. К примеру, сила, что дана мне Керуном, оказалось, не только и не столько в том, чтобы сражаться. Скорее меня сотворили щитом, но я так и не смогла их уберечь и спасти. Опустошение. Вот что я теперь чувствую. Леденящая пустота внутри, выедает ядом душу. Они погибли, а я ровным счётом ничего не смогла сделать.

Стиснув зубы, отогнала снова подступивший к горлу ком, всё равно слёз не осталось, лишь сухое удушье. Слушательницы сидели мрачные и тихо-тихо, точно каждая вспоминала что-то свое. Я снова с усилием вздохнула и покосилась на кубок, отпила еще немножко. Хотелось бы залпом, да только жизнь научила осторожности. Вон как и с глотка похорошело! И слова-то рекой, и голос заново прорезался. Утаив новый вздох, продолжила:

— Сегодня над Пустошью впервые взошло солнце. Мороз сковал грязь, и она оглушительно хрустела под подошвами сапог, обозначая каждый мой шаг.

Пламя в очаге затанцевало, сливаясь в образы, вроде тех, что я сама когда-то показывала еще тогда на празднике — в Ордене. Понурая фигурка, точно придавленная неподъемным грузом, бесцельно брела куда глаза глядят. Она подняла голову встречаясь со мной взглядом и вдруг я снова оказалась там, заново проживая былое…

Я шла, не осознавая толком, куда направляюсь. То и дело навстречу попадались недобитые твари, такие же потерянные и неприкаянные. Порой, они натыкались друг на друга и разбегались или же затевали грызню, но даже это делали вяло. Точно по привычке, без охоты. На меня порождения Излома совсем не обращали внимания. На земле вокруг повсюду лежали тела ратников, среди них встречались и рискнувшие зайти так далеко к Излому Защитники и даже братья Керуна в своих рясах.

Никогда не видела раньше столько тел.

Никогда раньше не была столь равнодушна к мертвецам…

Стая баргестов при свете дня напомнила утопленников. Их шкура больше не светилась, а висела осклизлыми шматами. Эти не дрались, сохранив остатки разума. Завидев меня, они будто обрадовались, завыли, задрав морды к небу. Это послужило сигналом, и в мою сторону направились еще несколько отродий: заковылял кошмарный «сенокосец» на несуразных лапах, две из которых отсутствовали, на еще одной не хватало сегмента. Споро перебирая ногами, торопилась сороконожка размером с корову. Поднялись два мертвяка преотвратного вида, захромали, пошатываясь — еще вчера они были княжескими ратниками, а теперь твари. Что ж, не иначе боги решили сделать мне подарок — возможность погибнуть в бою, так же как Пасита и Райхо.

Хриплый хохот, вырвавшийся из саднящей глотки, показался чужим. Отцовский нож сам прыгнул в руку, требуя крови. Засиял голубым рений. Пространство взорвалось воем тысячи глоток, одновременно вздрогнула и затряслась земля. Вскинув голову увидела, как на севере всколыхнулось серое море.

Стая весной?!

Обернулась, определяя источник новой опасности, и ошеломленно замерла — с юга во весь опор скакали сартоги — вся, дери ее Стая, несметная Орда!

Что ж, смерти осталось ждать недолго. Я криво улыбнулась, прошелестев пересушенным ртом:

— Ну? Кто первый?

Атаковал баргест, обдав гнилостным запахом. Я даже не пыталась призвать силу, ее не осталось ни капли. Качнулась в сторону за миг до того, как клыки коснулись горла. Промахнувшись, тварь пролетела вперёд и неловко приземлилась, подвернув лапу. Не жалея, я отвесила ей пинка, отбросив подальше. Второго баргеста сбил прямо в полёте волк — первый из добравшихся. Принялся остервенело рвать на части.

Лошадиный топот раздался уже совсем близко. Обернувшись, я закрылась от яркого света рукой — солнце ослепило, и силуэт привставшего в стременах кочевника, занесшего руку с копьем, показался вырезанным из мрака.

Вот и всё…

Выпрямилась, опустив отцовский клинок, и позволила себе слабость — закрыла глаза, все равно ничего не видно. Смерть достойная воина — добрая сталь всё лучше, чем поганые клыки гадких тварей.

Глухой удар справа. Протяжный скрежет. Яростный рык позади. Запах лошадиного пота, мертвечины и псины.

Почему я ещё жива?! Где спасительная боль, что заменит ту, что ест изнутри?

Усталость и разочарование навалились разом. Захотелось упасть, свернуться калачиком и уснуть навсегда.

— Хаанас-Маалун? — позвал голос с гортанными нотками.

Не сразу осознала, что это он мне, медленно подняла веки. Рядом корчилась пришпиленная копьем сороконожка, которую рубили топорами подоспевшие сартоги.