Тамара Шатохина: Тайна старой леди [СИ]

— Выйдет замуж за одного из наших сыновей, — заговорил, вставая из-за стола, хозяин поместья, — к ее совершеннолетию подрастет целый сонм соискателей, кто-то обязательно совпадет… или постарше, посмотрим… Пора. Прошу вас… И еще… вы задержитесь, чтобы узнать, как пойдут дела у нас?

— Нет… Нет, нужно спешить. И что это изменит — знание? Будем делать, что должны.

— Ох, ты ж гадство… гадство же какое… — растерянно шептала я, собирая разлетевшиеся по лестнице конспекты и всю дребедень, прежде находившуюся в моей не застегнутой вовремя сумке.

Спешка к добру не приводит. И вот он — результат. Хорошо хоть не оторвала ручку и сама не грохнулась, пересчитав ступеньки. Доползая по ним к подножию лестницы и собирая рассыпавшиеся мелочи, устав огрызаться на комментарии проходивших мимо нетоварищей, услышала вежливое:

— Помощь нужна?

На автомате вылетело:

— Отвали…те.

Костюм говорившего, попавший в поле зрения, не был похож на одежду студента — просто скучный классический костюм. Вовремя я подкорректировала обращение… нужно сдерживать себя, а то из меня прет уже неконтролируемо… Подняв глаза, поняла, что точно — это человек совсем посторонний или же незнакомый преподаватель.

— Извините, пожалуйста. Уже не нужно, почти все собрала.

— Вы куда-то очень спешите, опаздываете? — так же вежливо спросил мужчина, — я уже ухожу — мог бы вас подвезти.

— Нет, спасибо… я на работу. Маршрутка довезет почти до самого дома. До свидания.

Вылетела на улицу, серьезно опасаясь, что к маршрутке не успеваю. Тот водитель почти всегда точно следовал расписанию и вот именно сейчас я его за это почти ненавидела. Автобус должен был подойти следом, но он шел дольше и тут уже без вариантов — опоздаю. Оно и не смертельно, но как же неприятно… Нервничала все то время, когда бежала к остановке и пока ехала на автобусе.

Вышла из него и сразу на лицо упали тяжелые дождевые капли, ветром рвануло волосы… неуютно — такая классическая поздняя осень. С ветрами, как обычно в Питере… длинная-длинная. Подняв капюшон куртки, заспешила, обходя холодные осенние лужи и обгоняя прохожих. Неудобно было опаздывать. Я была очень обязана женщине, устроившей эту подработку, а она крайне редко о чем-то просила, например — подменить ее сегодня и выйти не в ночь, а сразу после обеда. Так что подвести ее было нежелательно.

Приложив брелок к датчику, прошла в парадное. Назвать его просто подъездом язык не поворачивался. Консьержка привычно приветствовала меня кивком головы, опять склонившись к книге. По мраморным ступеням я спешно поднялась на третий «еврейский» этаж, скользя взглядом по светлым деревянным панелям и горшкам с высокими дорогущими растениями. Раньше даже и не подозревала, что у нас в городе есть такие дома — отделанные под роскошную старину внутри и ничем не примечательные снаружи малоэтажки.

— Ольга Игоревна, я же не очень опоздала? Извините, пожалуйста. Можете уходить. Как Бэлла Аркадьевна?

Выслушав нужную информацию, проводила дневную сиделку до двери и тихонько прошла внутрь квартиры. Хотя и квартирой я бы не назвала это помещение, скорее — апартаментами. Нехилые денежки были вложены в строительство самого дома, а так же в отделку и обстановку этого жилища. Но единственный жилец, который здесь проживал, а именно — старая леди, был достоин и большего.

Замечательная, умнейшая и добрейшая женщина, по причине старости опасающаяся оставаться одна в этой большой квартире. Она была даже не больна, а просто очень стара и слаба. И отчаянно нуждалась не только в физической помощи, но и в простом человеческом общении. А я, в свою очередь, старалась выжать из этого общения максимум полезного для себя. Где еще я смогу наблюдать такие манеры, слышать такую правильную речь? Она ненавязчиво обучала меня этому, когда поняла, что я неосознанно пытаюсь копировать ее стиль поведения. Это было интересно.

Благодаря Бэлле, я сейчас умела поддержать беседу о серьезных вещах и ни о чем, красиво сервировать стол и достойно вести себя за этим столом. Не то чтобы до этого я хватала мясо руками и швыряла кости на пол. У меня была вполне себе интеллигентная семья, и прилично вести себя я умела. Но то, чему учила меня она, называлось манерами.

О, теперь я много чего умела и знала. Кроме отточенного умения правильно вести себя в культурном обществе, меня научили ориентироваться в тех направлениях мира искусства, о которых я до этого имела слабое представление, несмотря на наличие мамы-искусствоведа. А так же разумно, не по-дилетантски высказывать свое мнение о том, что я услышала или увидела. Моя реакция на очередной шедевр (независимо — живопись, балет, музыка) действительно интересовала Беллу, и со временем, надеюсь, я стала для нее приятной собеседницей. Мы многое обсуждали — от признанной классики до «Осенних листьев Японии» Кейко Мацуи, иногда даже спорили.