Анастасия Никитина: Приговор: Жить

— И не жалко было косу резать? — спросил хмурый мальчишка, остановившись в придорожных кустах.

— Не-а. Парня на тракте никто и не заметит. Так лучше.

— Значит, всё-таки уходишь?

— Ага, — подтвердила девчонка, привычным движением подтянув сползшую с плеча горловину.

— Давай, хоть рубаху тебе дам свою? А то, как побирушка с ярмарки…

— А бате чего скажешь? Потерял? Или покрали? А он тебя вожжами… Нет, уж. Своей обойдусь. Сейчас я её… — Девчонка оторвала от подола несколько полос и, присев в придорожную пыль, обмотала ими свои босые ступни. — Вот. И ноги не собью.

— А, может?…

— Не может! Сколько можно про то гутарить?! Батя мой прошлой осенью помер. Мамку я и не помню. Ну, кому я, сирота, нужна?

— Батя тебя не гонит, — насупившись ещё больше, напомнил паренек.

— Не гонит. Потому что ему батрачка нужна. А ну, как неурожай, или ещё какая беда? Я раньше Ракса за ворота вылечу. Нет, уж. Я в Питруг пойду.

— Ага, ждут тебя, не дождутся в храмовом городе, — хмыкнул мальчишка с явной обидой.

— Может, и не ждут, да примут…

— Да с чего ты взяла?!

— Ладно, тебе скажу, — решилась девчонка, воровато оглянувшись. — Только поклянись страшной клятвой, что никому не скажешь!

— Ой, какие тайны, — проворчал паренек, но послушно повторил за подругой слова явно только что придуманной клятвы.

— Смотри, как я умею, — воскликнула она, наконец, и вытянула вперед руку. С ногтя соскочила маленькая красная искорка и послушно заскользила между пальцами.

— Ох, Создатель!!! — отшатнулся мальчишка.

— Ага. Помнишь, весной через деревню магичка проезжала?

— Рагетта, что ли? Так то не магичка, а врунья! Батя её попросил семена на всхожесть заклясть, так она посмеялась и сказала, что не умеет!

— Ясно, что не умеет. Это боевая магичка была. Она мне сама сказала. А потом такое яйцо каменное в руках подержать дала.

— И что?

— Не перебивай! Я яйцо это взяла, а оно горячее, и вокруг кулака сразу искорки заплясали. Много-много. Тогда она мне и сказала, чтобы я к осени в Питруг к ней пришла. И грамотку дала. Мол, если её в храмовом городе не будет, то меня в её доме примут. Понял?

Мальчишка задумчиво смотрел на подругу. Первоначальный испуг прошёл, и его место заняли сомнения.

— А учитель Ронд на воскресной проповеди говорил, что магия — грех. Создатель Маак её не любит и в Последний День скинет всех нечистых магиков в огненную реку…

— А ты учителя Ронда слушай больше, — насмешливо отозвалась девчонка. — Он как пива в кабаке напробуется, так ещё не то расскажет… Рагетта сказала, что это чушь. Во-первых, создатель Маак — творец добра и закона, он в огонь душегубов и разбойников бросит. А, во-вторых, его сестра Идда, которую он дал в жёны прародителю Никану, была магичкой. Так в священных книгах написано…

— А ты и знаешь, что в священных книгах пишут… Ты читать только в прошлом году научилась!

— Мне Рагетта рассказала. А ещё сказала, что Создательница Рири — покровительница магии!

Парень осенил себя святым кругом и с подозрением посмотрел на небо, не искрится ли там молния, готовая покарать святотатство его подруги. Но небо оставалось чистым, и он неуверенно спросил:

— А не наврала тебе эта Рагетта?

— Вот приду в храмовый город и узнаю, наврала или нет, — упрямо качнула головой девчонка и вышла на тракт.

— Ты хоть вернешься-то, Оли?

— Вернусь, Ден. Обязательно вернусь, — рассмеялась она, забросив за спину потертую котомку со своими немногочисленными пожитками. — Вот стану магичкой, и приеду в селение. И пусть учитель Ронд только попробует на меня линейкой замахнуться — в жабу превращу!

И вихрастая девчонка, оглашая безлюдный тракт веселым смехом, зашагала навстречу своей судьбе…