Сумеречный Эльф: Я твой ужас и страх

Становиться игрушкой еще и для какого-то Бугимена — выше ее сил, хватило и того, что она марионетка для родителей, автомат на работе, винтик человечества. Слишком мало тепла, вернее, полное его отсутствие. В чем же тогда смысл всего этого? Жизнь — ожидание. Если смысла нет и ждать нечего… Вывод начертался огненными буквами.

— Печально быть запертым, — отстраненно повела рукой Валерия. — Все рано или поздно терпят неудачи. Вопрос только: как вырваться из круга невезенья. Что ж… Выбирай… Я посмотрю…

Она ледяным изваянием встала с кровати, сбрасывая одеяло с плеч. Ее не заботило то, как она выглядит в поношенной пижаме. Она совершенно спокойно прошла через комнату, отводя морды призрачных лошадей, проходя сквозь них насквозь, отчего ее обдавало все новыми волнами холода. Но порой наступает порог, когда бояться уже невозможно.

С невыразимым упоением она открыла окно, точно бросая вызов всему этому миру, всему этому дыму монотонной суеты. Она не ведала, зачем живет, куда стремится. Все по привычке, все ради приличия — исхода нет. Вернее, есть — где-то там, внизу, на асфальте, через тринадцать этажей.

— Эй? Что ты делаешь? — донесся из-за спины внезапно обеспокоенный голос. — Зачем встала на подоконник? Ты не умеешь летать.

Он не понимал! Как забавно! Король Кошмаров не понимал, зачем люди становятся на подоконники. А ведь самому, наверное, только недавно хотелось выть от заточения. Как и ей. Только ее наказывали вечно без вины.

— Конечно… Было бы бессмысленно, если бы умела, — зло глянула на него Валерия, с явным злорадством превосходства: уж после смерти ему бы не удалось ее мучить, никому из них! Жаль, что люди только падают, жаль, что не умеют улететь сквозь облака прямо к луне, прочь от смрада.

— Значит, ты не выдержала все-таки мой страх. Я снова победил! Все люди устроены одинаково! — вновь торжествовал Король Кошмаров.

— Страх? Что такое страх? — оборачивалась с расширенными глазами Валерия. Она и правда больше не боялась, и черные тени за ее спиной все больше опадали, кажется, доводя до исступления побежденное зло.

— Ты ведь… хочешь выброситься наружу? — уточнил Бугимен, неопределенно рассматривая ее из мрака комнаты, точно огромный тощий кот-сфинкс.

— А тебя это тревожит? — безумно ухмылялась Валерия, ломая все барьеры. — Думаешь, я боюсь падения? Никаких эмоций… А если нет никаких чувств, нет бытия, нет любви, нет сожалений, сострадания, ничего нет… Совсем ничего! Пустота! — она восклицала в тишину улицы, но вскоре с ведьмовским спокойствием оборачивалась через плечо. — Остается только смерть. И она нестрашная, совершенно… Если нет и веры, то смерть не страшна, а жить нет смысла. Я потеряла веру… Просто так. Случайно. В суете. Суета съедает и страх, и любовь.

Она более уверенно встала на подоконник, лишь слегка держась за раму. Король Кошмаров не шевелился, но был явно сбит с толку, похоже, никто раньше не пытался избавиться от него таким способом.

Искал бы себе несломленных, не перебитых лопатой червячков. Видимо, после того, как вырвался из заточения, все еще скрывался, выбора особого не подвернулось. Или ему самому захотелось чего-то нового. Не удалось захватить мир, так решил отомстить одной ей. Как это напоминало многих ее бывших знакомых, фальшивых друзей, которые затерялись в хороводе будней. Они так часто вымещали свое плохое настроение на ней. Как же, Валерия добрая, Валерия потерпит. Но вот истончилась ее доброта, растрескалась, опала листвой.

— Страх сковывает, — прозвучал глухо голос Бугимена, он неуверенно стоял где-то в темноте, но тут же придумал новый план. — А что если… я хочу разгадать тебя прежде, чем ты прыгнешь.

— Я собираюсь умереть, — решительно отозвалась Валерия, высказала все, что так долго томило, о чем ей запрещали думать.

Но тут она глянула на улицу, вниз, в этот колодец, и слишком живо представила свое расплющенное тело на асфальте, в луже крови с размозженной головой. Не иначе Король Кошмаров постарался, насылая такие видения, отчего горло перехватило тошнотой отвращения. Валерия только болезненно горько засмеялась:

— Что ты делаешь? Опять твоя магия страха сковывает мое тело, и оно — о, жизнелюбивое зомби — отказывается прыгать?

Она дрожала, всем телом, ноги теперь подкашивались, а пальцы неуверенно скользили по оконной раме. Теперь она боялась спускаться с подоконника, точно забравшаяся на дерево кошка. Голова предательски кружилась. Оказывается, она боялась высоты. Еще немного — и она упадет, глупо и нелепо, не по своей воле, а так… от плохой координации движений.