Андрей Скоробогатов: Икеа

В тот год я посещал итальянские фьорды, надеясь заснять на винтажную плёнку крильных мегалодонов. Тридцатиметровые сорванцы обожают устраивать брачные игры у самых горловин, на фоне водопадов. Позже беременные акулятами самки заплывают поглубже во фьорд, туда, где молодняк не смогут съесть океанические ракоскорпионы и кракены.

Акульи - одни из немногих живородящих существ на Земле, помимо людей, и их игры издревле привлекают зоологических вуайеристов вроде меня. Уже никто не скажет, что было первым в культе Посейдона - трепет перед морской стихией или похотливое желание подглядеть за морскими гигантами.

Съёмки, впрочем, не удались - толпы туристов, преимущественно айны и вездесущие уйгуры - не давали пробиться к парапету. Шум и свет от вспышек цифровых камер наверняка был заметен даже с уступов скал, потому осторожные гиганты предпочли совершать сношения вдали от толпы.

Мировой кризис ударил парой месяцев спустя, и в самом начале я подумал, что откладывать со столь специфичной покупкой не стоит - цены в секторе будут только расти. Вероятно, поездка в Италию напомнила мне об “Икее”, знаменитой итальянской компании, мировом слав-монополисте.

Разумеется, всегда оставался вариант с чёрным рынком - обширным, местами даже полу-легальным, если знать, кому дать на лапу. Но как представитель среднего класса, плативший повышенный налог и обладавший привилегиями, я сразу его отмёл. Да и стоять в очереди на лицензию долго не пришлось.

В местной пелымской “Икее” товар по слухам был был настолько ужасный, что вряд ли его можно было найти где-то ещё в Речи Посполитой.

- Серьёзно, от океана до океана не встретишь более стрёмного товара - кривого и облезлого, - сказал Николай, который уже воспользовался своей лицензией - правда, несколько для других целей. - Я уж не знаю, с каких ферм они его везут - из Туркестана, что ли, или из Маньчжурии.

Ничего не поделать, пришлось взять в каршеринге электромобиль - тогда я был изрядно заморочен на тему экологии - и семь часов ехать в соседнее воеводство, в Миасс. У жены были дедлайны в фотостудии, и она сказала, что доверяет моему выбору. Как в любой демократической семье, я старался принимать важные решения, посоветовавшись с ней, но не сказать, чтобы я сильно расстроился, потому что в этом случае выбрать хотелось самому.

Сине-жёлтое здание “Икеи” высилось на окраине двухмиллионного Миасса. На фоне живописных горок и озерца оно выглядело не столь удручающе-мрачным, как это обычно бывает с огромными зданиями мировых концернов, пустивших свои щупальца во все мировые державы. Припарковавшись и заплатив лёгким касанием ойфона, я вошёл в приветливо распахнувшиеся двери. Кич и блеск хайтека ударил в глаза. Я взял тележку, чтобы не выделяться из толпы, и пошёл по стрелкам. Вспомнилось, что какой-то антиглобалист устроил перформанс, нарисовав фейковые стрелки на полу, пустившими толпу в какой-то европейской “Икее” по кругу. Машинально бросил в корзину пару мелочей, вроде губки и подушечки, потом одумался и выложил. Сейчас, конечно, затраты возрастут, и надо будет поприжаться, подумалось мне. С другой стороны, возможно, что-то из бытовых предметов может понадобиться уже в первые дни - но решил в итоге, что куплю всё это в ближайшем супермаркете.

Перекусив после долгой дороги пасты и пиццы - типичных икеевских яств - я отправился на поиски. Как мне и говорили - отдел славеринга был отделён от привычного маршрута. Отчасти чтобы не травмировать психику детей, не подготовленных к реальности взрослого мира, отчасти - из-за всех этих анархистов, которые вели борьбу против славеринга. Я с трудом нашёл небольшую табличку между двумя кухонными гарнитурами, указывающую стрелками на неприметную шторку.

За шторой оказался узкий коридор, закончившийся дверью с кодовым замком.

“Подтвердите, что вам 18 лет и больше,” - гласила табличка.

На миг я остановился и задумался. Точно ли пора? Точно ли я готов к этому?

Как назло пришло сообщение от жены:

“Ну как, добрался?”

“Да, как раз захожу в зал,” - ответил я.

“Давай. Быстро не соглашайся, хорошо проверь”.

Я оставил тележку у входа, ввёл год своего рождения, и магнитный замок открылся.

В ноздри ударили не вполне приятные запахи - пота, мочевины и то ли туалетных вонючек “со ароматом моря”, то ли дешёвых духов. В небольшом зале с узким окном, на тонких матрасах под потолком сидело тридцать единиц товара, прикованных цепями к большому поручню. Мужчины, женщины. Почти все одеты были в типичную для слайвов униформу, в водолазки с длинными воротничками, прикрывающие редуцированные жаберные щели. Некоторым, говорят, щели зашивают, как и обычным людям, а не выбракованным.