Андрей Скоробогатов: Икеа

И следом я понял: она поделилась со мной этим не для того, чтобы выложить в паблике Жанны. И не потому, что должна это была ответить на вопрос хозяина. Она поделилась, потому что считала меня своим другом, близким человеком, с которым готова поделиться самым сокровенным и тем немногим, что осталось у неё своё - своим творчеством.

- А Жанне показывала? - спросил я.

Она коротко помотала головой, глядя в пол. В горле возник предательский комок.

- Забей. Рисуй, - сказал я. - Жанне можешь не показывать. Где вы там сидите, вольнодопущенные в Интернет? На “Яппе”? Или “Гриндитте”? Выкладывай сама, я ничего не скажу. Я думаю, с твоими котиками Интернет будет намного лучше.

“Спасибо, ты, - я увидел, как она стёрла и исправила, - вы лучшие хозяева и лучшая семья, в которой я могла оказаться.”

И тут же следом:

“Ты зашёл, чтобы позвать с чем-то помочь?”

Я присел на кровать.

- Да, Эльвира, помочь. Но не сейчас. Чуть позже. Эх, с чего бы начать…

* * *

В комиссии было три человека. Медик от питомника, социальный работник и юрист. Юристу отчитываться было не с чем - ни одного правонарушения ни мы, ни Эльвира не совершали. Социальный работник удовлетворённо хмыкнул, осмотрев слайв-рум:

- Мой двоюродный брат - свободный человек, только что диплом получил, и у него в Варшаве точно такая же коморка по площади. Тут, кажется, даже санузел поболее будет. Вы специально выбирали эту новостройку?

- Да, мой муж… мы с мужем всегда хотели слайва.

Я добавил:

- Половина слайв-румов пустует, у нас в городе слайверинг не так развит. Даром, что почти миллионник.

- На севере люди всегда любили свободу. Мысль о том, что надо кого-то угнетать - не особо радует. Да и ферм никогда не было, не в болотах же их строить.

Докторша, массивная женщина с толстыми перстнями на пальцах, добавила:

- Ну, люди как-то научились и в пустынях инкубировать. В бочках донашивать, в кулёчках, капельницы из тростника недельку, все дела, пока жабры не закроются. Да, что вы там говорили? Тоже собрались?

- Да, - кивнул я.

- Я осмотрела - она до сих пор невинна, - докторша игриво толкнула в бок Жанну. - Ваш муж достоин похвалы. Немногие сдерживаются так долго. Ну, пора бы уж и отпустить голубка поворковать, да?

- Это не обязательно, - нахмурился я.

Жанна усмехнулась.

- Пусть привыкает к микрофлоре, для вынашивания полезно. Вы что, собираетесь всё сделать сразу - и первый опыт девице, и обрюхатить? Ничего не выйдет, будете потом годами пытаться. Как, кстати, в центре будете делать, или на дому, по старинке?

- Бассейн купили. Инкубатор - через пару месяцев.

- Ну, такие, как она, будут вынашивать не меньше трёх месяцев. Так что не прогадайте с размером.

* * *

Она была в одной старой рубашке, когда я вошёл. С надорванным воротничком, закатанным рукавком и без нижней пуговицы, этот наивный предмет гардероба показался мне самым сексуальным, что только можно было придумать. Она хотела, я видел это. Боялась и хотела, понимая, что лучшего в её жизни могло и не произойти, что тридцатилетний семейный человек, не грубый, заботливый - это невозможная удача.

И мне хотелось, неистерпимо хотелось её плоти, её ответной ласки и эмоций. Но я чувствовал себя насильником. И предателем. Я понимал, что хоть и имею на то полнейшее право по закону - не вполне имею его по своим внутренним убеждениям.

- Ты знаешь, я люблю Жанну, - зачем-то начал я. - Мы знакомы со школы, я её первый и единственный мужчина, и…

Она подошла и бесцеремонно положила ладонь мне на губы. От касания её пальцев я понял, что закипаю внизу. Нет, она определённо была невинной, и именно в этом вся причина такой сильной химии - не во внутреннем запрете, не в подостывшей за десятилетие супружеской кровати, не в природной красоте и тем более не в Великом и Непостижимом Чувстве, о котором сложены поэмы и сняты мыльные сериалы. А в банальных феромонах, успокаивал я себя.

Мои руки уже расстёгивали пуговицы на её груди. Она дотянулась рукой до выключателя-рычажка и убавила свет. Рубашка упала на пол, и я увидел её. Острые чешуйки вокруг сосков напоминали мордочку сказочного существа, которого она рисовала на крохотных бумажечках. Я схватил её за талию и закинул на стол, удивившись, какая она лёгкая при таком росте. Мои губы прошлись по жаберной щели и впились в горячие, дрогнувшие от волнения губы моей рабыни. Внизу расцветал бутон.

* * *

Несмотря на свечи вокруг бассейна, во всём этом было больше механического, чем страстного. Дистилированная вода, налитая на три пальца, уже остыла и едва касалась нижней стороны бёдер, отчего было сыро и неуютно. Жанна сидела на краю бассейна, пытаясь получить удовольствие от того, что глядит на нас. Я старался не смотреть на неё и не касаться Эльвиры руками, хотя мне очень этого хотелось, а двое из трёх моих отростков продолжали совершать прелюбодеяние, уже пятое или шестое по счёту за ночь.