Кира Измайлова - С волками жить... [СИ]

Отец научил — разобрать механизм проще некуда. Протереть, смазать. И патроны. Патронов осталось мало — тех, что на крупную дичь. На мелкую хватает, но если какому-нибудь безобразнику еще можно всадить заряд дроби в задницу, волка вроде того самого это не напугает, только разозлит.

Люта весь день сидела и считала — сколько чего осталось и сколько ей нужно на зиму. Одной, без отца — так странно было об этом думать. Она ела меньше, да и в лесу могла поживиться, хотя всегда приносила Тану зайцев и куропаток, он так вкусно их готовил…

«Выть будешь под луной», — сказала она себе, когда слезинка капнула на обрывок бумаги. Выходило, не так уж много ей нужно, но вот чтобы затащить все это наверх, придется кого-то нанять. Нельзя показывать, что она сама может нести мешок муки и не запыхаться.

Отец говорил — тут любят девиц в теле. И хорошо, может, не польстятся. Тем более, лицо…

«Выть будешь под луной, — повторила себе Люта. — И по отцу, и от обиды. Пока надо найти приличную одежду… Ай, одежду забыла вписать! И порох, и…»

Только через неделю она отважилась спуститься в деревню. На нее косились и показывали пальцами, но только из-за спины, потому что за плечом у нее висела двустволка Тана.

Люта всю неделю уходила подальше в лощину, где выстрел не слышен от деревни — это они проверяли с отцом, — и упражнялась. Айлан все-таки был прав — отдачей ее сносило в кусты и синяк на плече болел, но в цель она неизменно попадала. А раз так — какая разница?

Потому она и зашла первым делом в оружейную лавку. Тан описал ее достаточно подробно, поэтому Люта сразу свернула туда, но поняла, что ее там не ждут. Торговец обсуждал что-то с незнакомым бородачом, а на ее робкое «Скажите…» отмахнулся:

— Девочка, за булавками — вон туда! Не мешай!

Люта могла бы отвлечь их, но не стала.

«Лавочница Трюдда, — вспомнила она. — Где ее искать?»

Спрашивать у оружейника она не рискнула, но первый же попавшийся мальчишка указал на островерхую крышу, вызывающе зеленую среди унылых черепичных-красных.

— А вы кто, госпожа? — жадно расспрашивал он, шлепая рядом по лужам. — Охотница на оборотней? У нас тут был один недавно — ух, какую шкуру принес! А у вас есть что? А…

— Замолчи, — тихо сказала Люта, — не то услышат и придут за тобой.

Нехорошо обманывать детей, но ей уже было плохо в этом шумном месте, а мальчишка трещал хуже сороки…

В лавке было тихо и темно, окликнуть Люта не решалась, да так бы и ушла ни с чем, но тут в углу кто-то зашевелился, и к прилавку вышла хозяйка.

Роста в ней было с две Люты. Ну ладно, полторы.

— Чего? — зевнула она.

— Я дочь Тана, — ответила Люта. Внутри у нее все оцепенело от ужаса — много лет ей не приходилось говорить с людьми… или не совсем людьми. — Айлан сказал, что оставил мою долю у вас.

— А если он солгал?

— Догоню и убью, — сказала девушка. Придется подождать, конечно, но ни один человек не уйдет от оборотня.

— А если солгу я? — Трюдда навалилась грудью на прилавок, и он затрещал.

— Тебя труднее убить. Но не невозможно, — сказала Люта.

Похоже, в жилах лавочницы течет кровь великанов, а их зубами не взять. Так на что ружье дано!

— Тан сказал точно так же… Значит, тот захожий парень не солгал, и Тана больше нет?

Люта помотала головой.

— Я теперь вместо него, — сказала она. — Мне нужны припасы и деньги, а то из оружейной лавки меня выгнали.

— Сама справишься? — спросила Трюдда.

— Да. Только если деньги будут. В патронташе-то… мало уже.

— Э, только ты без грабежа! — гулко расхохоталась лавочница. — Вылитый папаша… А лицо… это они тебя?..

— Если б они, я б на четырех лапах бегала, — фыркнула Люта. Так они условились говорить с отцом. — Веткой хлестнуло, спасибо, глаз цел. Я тогда совсем маленькая была.

— А чего никогда к нам не выходила? Отец не велел?

— Не велел. Теперь пришлось.

Трюдда помолчала, потом заворочалась за прилавком, вышла на свет — громадная, но соразмерная женщина, взяла Люту за подбородок и повернула к пыльному окошку.

— На него похожа, — заключила она и вдруг сменила тему: — А тот мальчишка-то не соврал? Он черного оборотня положил?

— Выследил его — отец. Добил — чужак, — коротко ответила Люта. — Отец… не успел уже…

— А ты где была?!

— Меня он на такую охоту не брал. Говорил, рано еще, — если говорить коротко и отрывисто, то не расплачешься.

— Ох, глупые оба… — Трюдда сгребла ее в охапку с ружьем вместе, прижала к необъятной груди. — Ну, поплачь, поплачь, полегчает…