Джу Ли - Инстинкт свободы

Леонард заметил слежку. Он посмотрел на меня пронизывающим взглядом и, скривив губы, развернулся. Терр неторопливо шел по дорожке — до ушей доносился его хохот.

Я бросилась следом. Наплевать, если там везде ловушки, пусть ставит кровавую метку на каждом дереве. Мне не страшны его уловки.

Юноша медленно двигался по парку, словно не замечал погони. Он перемещался плавно, дразня каждым шагом, пряди его волос переливались под луной, превратив их в адские языки пламени. Леонард вышел на небольшую поляну и замер, подняв голову к небу.

Ветки мелькали перед лицом, сливались в размытое полотно и оставались позади. Цель перед глазами была все отчетливее и ближе. Ничто не мешало нанести решающий удар. Я выскочила на поляну:

— Леонард!

Было сложно держать себя в руках и не броситься на него прямо сейчас, подло воткнув клинок в спину — даже он не заслужил подобного обращения.

— Небо сегодня изумительное, — неожиданно произнес терр. — Ты не находишь, аструм?

— Леонард! — еще громче прорычала я.

Юноша молчал и продолжал глядеть вверх. Что он на этот раз задумал?

Несколько шагов вперед — и мы находились совсем близко.

— Повернись.

Его бездействие злило. Лучше бы ударил — тогда можно не сдерживаться и атаковать в полную силу. А если враг беззащитен и не спешит нападать? Как поступать в таком случае?

Леонард развернулся — снова эта улыбка, которая так и просила, чтобы ее стерли с лица.

— Ненавижу! — я сорвалась и всадила в него клинок по самую рукоятку.

Пальцы потеплели от чужой крови. Терр дернулся и отшатнулся — лезвие с легкостью вышло из мягких тканей. Он судорожно вдохнул ртом холодный воздух и рассмеялся:

— Ты проиграла.

По лицу Леонарда пробежала рябь, которая стерла знакомые черты лица, заменив на новые. Теперь передо мной стоял мужчина, до ужаса похожий на нарушителя, напавшего на Хэдес в затмение.

— Виктор, — прошептала я, не веря тому, что смертельно ранила отца Нэйта.

Март, 1539 г.

Необходимо догнать оставшихся в живых аструмов и терров, посмевших прийти им на помощь. Никто из них не должен уйти безнаказанно. Одни ответят за убийство родителей, другие — за предательство. Пусть знают: за ошибки надо платить, и платить самым дорогим, что у тебя есть — своей жизнью.

Однако в этот раз я все сделаю сам. Армия, состоящая сплошь из слабаков и дезертиров, не нужна: она будет путаться под ногами. Мне хватит сил пройти путь в одиночку и закрыть последнюю оставшуюся за спиной дверь. Может, тогда сомнения развеются?

Мужчина покачнулся и попятился назад. Прислонившись спиной к дереву, он медленно сполз вниз на землю.

— А я думал, как ты выглядишь, Мэл, — Виктор с трудом проговаривал слова. — Ты намного интереснее, чем рассказывал Леонард.

Терр закрыл глаза и глубоко вдохнул — резкий кашель исказил его лицо.

— Жаль, твое происхождение все портит, — прохрипел мужчина, облизывая пересохшие губы, — очень жаль…

Сил не было подойти к нему. Оставалось стоять и смотреть, как последние крупицы жизни вытекают из раны, нанесенной моей рукой.

Убийца внутри меня радовался. Он рвался на волю, царапая толстые прутья своей клетки. Его цель ослабела и находилась близко — хватит одного движения для окончательной победы.

Нэйт оказался прав: аструмы ничуть не лучше терров. И у тех, и у других нет никаких моральных ценностей — только многовековая вражда, которая рано или поздно всех погубит.

— Зачем ты это сделал? — голос дрожал от осознания непоправимой ошибки.

Повреждение смертельно — тут и думать не надо: ни для кого из стражей не секрет, как правильно используя оружие, заставить врага испытать невыносимую гамму мучений и буквально молить о смерти.

Удар предназначался не Виктору, а Леонарду. Я вложила всю свою злость в решающий рывок, не догадываясь, что натворю. Убийство отца Нэйт не простит. Брата — возможно, но не отца.

Помню его лицо, когда он говорил о Викторе. Уважение и сыновья любовь сквозили в каждой фразе. Тогда я позавидовала, ведь у аструмов не существует семьи. Стражам не к кому проявлять подобные чувства, и никто не подарит нам даже отдаленно похожих эмоций. Нет, такое преступление будет не просто стереть из памяти.

Губы терра изогнулись в усмешке:

— У тебя не было детей, аструм. Ты не поймешь.

Его слова переполняло презрение. Точно тягучий яд оно вливалось в кровь, заставляя ненавидеть саму себя.