Делия Росси - Служанка

— Что ж, посмотрим, с чем пожаловали имперцы, — негромко сказал Штефан и, проведя рукой по нитям силы, добавил: — Краг аберо!

Стена у дворца пошла рябью, и призрачные ворота открылись, чтобы пропустить в Белвиль делегацию из Олдена.

Посланники императора входили с опаской. Я видела встревоженные, напряженные лица, настороженные взгляды. А когда олденцы разглядели горящие алым огнем глаза моего мужа, они заметно побледнели и словно ниже ростом стали. Похоже, в империи были наслышаны о том, что это очень плохой знак.

Я усмехнулась. Что ж, как говорит Штефан, пусть слухи о его кровожадности сильно преувеличены, но Стобардскому королевству это только на руку.

— Ваше величество, — поклоны послов вышли глубокими и почтительными. — Император шлет вам свою любовь и надеется, что вы пребываете в добром здравии.

— Благодарю. Надеюсь и император Георг здоров? — ответил Штефан и приглашающе указал рукой на дворец. — Мы рады гостям из Олдена. Вас проводят в ваши покои, а через полчаса мы будем ждать вас в тронном зале.

Супруг предложил мне руку и направился к лестнице. Послы двинулись следом. Вообще, Штефан редко удостаивал кого-либо подобной чести. Обычно он встречал послов в зале для приемов, но сегодня был особый случай — среди прибывших были главные советники императора граф Дарен и лорд Берден, и Штефан хотел проверить их намерения. Стена, через которую проходили гости, могла показать их мыслеобразы и чувства, и муж не преминул этим воспользоваться, чтобы понять, с чем пожаловали приближенные императора.

Уже позже, в тишине тронного зала, я спросила супруга, что он видел, но тот только покачал головой и ответил, что беспокоиться не о чем. Правда, по небольшой морщинке, появившейся у него между бровями, я поняла, что это не так. Но это же Штефан! Если он сказал, что беспокоиться не о чем, то будет стоять на своем. Ну ничего. Я позже все равно все узнаю. Нет ничего такого, что Штефан действительно сумел бы от меня скрыть. Супруг отвлекся на подошедшего Гойко, а я так и не смогла оторвать от него взгляда. Резкий профиль, красивые, дышащие силой и уверенностью черты. В длинных темных волосах кое-где появились тонкие серебряные нити.

— Что, Эли? — повернулся ко мне Штефан.

«Я тебя очень люблю», — безмолвно ответила я, и в синих, лишенных грозной красноты глазах увидела понимание и ответ.

«Больше жизни», — читалось в ясном взгляде.

Бранко

Новый тракт был широким, не в пример старому. И ровным, без ухабов и кочек. Теперь, после того как господарь велел проложить эту дорогу, путь от Кравера до Стобарда занимал всего два дня вместо прежних пяти.

Бранко чуть придержал коня и оглянулся на оставшийся далеко внизу Корец. На сердце потеплело. Славно он все-таки вчера вечерок провел! Маленка не подвела, расстаралась — и баньку затопила, и пирогов с потрохами напекла, и поросеночка молочного зажарила. А уж ночью… Ночь была такой горячей, что до сих пор перед глазами тело нежное мелькает, груди налитые с темными горошинами сосков, косы толстые, кругом головы уложенные. И руки — длинные, белые, будто крылья лебедушки, гибкие, с тонкими пальчиками. Он отчетливо помнил, как эти самые пальчики гладили его плечи, шею, путались в волосах… Как сладко было целовать мягкие податливые губы, каким дурманящим был аромат черемухи, растущей под окном.

Воспоминания обдали волной, отозвались в паху, сбили дыхание. Проклятье! Хоть бери да возвращайся! Вот уж не думал, что какая-то женщина сумеет так запасть в душу, приклеиться к ней листом влажным, родниковой водицей пролиться.

Такое с ним только однажды было. Бранко провел рукой по лбу, словно пытаясь стереть мелькнувшую мысль, но та не отпускала. И вспомнилось вдруг, как два года назад он впервые увидел Илинку. Как стоял тогда в темной кухне, смотрел на сидящую рядом с очагом девушку, а внутри весна расцветала. И верилось, что не такой уж он и старый, что все еще в его жизни будет — и любовь, и семья, и детишки. А уж когда в глаза заглянул — чистые, как Дрина, что поля его родины омывает, так с души ушли и горечь от предательства невесты, и обида, и ненависть, что глубоко в сердце застряли.

Это теперь он знает, что обережники способны чужую боль забирать, а тогда просто понял, что жизнь вперед идет, что и он счастья достоин. Только кто ж думал, что его счастье таким горьким окажется? И та, кого полюбил, другому душу и тело отдаст?

Что ж, он смирился. Видел, какими глазами друг на Илинку смотрит, да и ее взгляды для него как открытая книга были, вот и молчал. А уж когда Илинка хозяйкой в замок вернулась, так и вовсе затолкал все чувства поглубже и на крепкий замок запер. Наверное, потому и к Маленке поначалу холоден был, на любовь ее не поддавался.