Кассандра Клэр: Лорд Теней

Она услышала шаги рядом. Ей не нужно было знать, что это Джулс. Его плечо парабатая всегда рядом с ней все эти годы во время сражений. Его кровь проливалась вместе с ее кровью. Он спас ей жизнь, и она спасла его. Он был частью ее внутреннего духа.

— Там, — услышала Эмма его голос, но уже успела увидеть это: темная горбатая фигура карабкалась вверх по опорной конструкции колеса обозрения. Кабины продолжали вращаться вокруг него, пассажиры вопили от восторга, не замечая.

Эмма вбежала в толпу и начала пробираться сквозь нее. Они с Джулианом нанесли руны прежде, чем добрались до пристани, и поэтому были невидимы для глаз примитивных. Хотя это не означает, что те не могли ощущать их присутствие. Примитивные в очереди ругались и кричали, когда она наступала им на ноги и расталкивала локтями, чтобы пробиться к выходу.

Кабина постепенно опускалась, пара — девушка, собиравшаяся есть пурпурную сладкую вату, и ее черноволосый высокий парень, — уже почти залезли внутрь. Взглянув в сторону существа, Эмма увидела мерцание, когда демон Теотида проскользнул наверх и обмотался вокруг опоры колеса. Ругаясь, Эмма протиснулась мимо пары, чуть не оттолкнув их в сторону, и прыгнула внутрь. Кабина была восьмиугольной, скамья, стоящая внутри, оставляла достаточно места, чтобы стоять. Она услышала удивленные возгласы, и конструкция поднялась, отводя ее от хаоса, который она создала внизу: пара, собиравшаяся подняться в кабину, кричала на билетера, а люди в очереди за ними кричали друг на друга.

Кабина качнулась под ногами, когда Джулиан приземлился рядом с ней, пытаясь удержать равновесие. Он поднял голову.

— Ты его видишь?

Эмма прищурилась. Она видела демона, она была в этом уверена, но, похоже, что тот исчез. Отсюда колесо обозрения казалось лишь беспорядочным движением ярких огней, вращающихся спиц и белых полос железных прутьев. В двух кабинах под ней и Джулианом людей не было; очередь стала меньше.

Хорошо, подумала Эмма. Чем меньше людей попало на колесо, тем лучше.

— Остановись. — Она почувствовала руку Джулиана на своей руке и обернулась. Ее тело напряглось. — Руны, — коротко сказал он, и Эмма увидела, что парабатай держал в свободной руке стило.

Их кабина все еще поднималась. Эмма видела берег внизу, темную воду, разливавшуюся на берегу, холмы парка Палисайдс, возвышающиеся вертикально над шоссе, увенчанные бахромой деревьев и зелени.

Звезды были тусклыми, но их было все еще видно даже несмотря на яркие огни пирса. Джулиан держал ее руку ни грубо и ни нежно, но с какой-то особой отстраненностью. Он перевернул руку, его стило, совершающее быстрые движения над ее запястьем, начертило руны защиты, скорости, ловкости и улучшенного слуха.

За последние две недели это был самый тесный контакт между Эммой и Джулианом. Она чувствовала головокружение, это ее пьянило. Его голова была наклонена, глаза парня смотрели на руны, и она воспользовалась возможностью, чтобы осмотреть его.

Сейчас от колеса исходил янтарно-желтый свет; он усыпал его загорелую кожу золотом. Его волосы свободно ниспадали, на лбу они немного завивались. Она знала, насколько кожа на уголках его губ была мягкой и каковы на ощупь его плечи: сильные, твердые и такие знакомые. Ресницы Джулиана были длинными, густыми и настолько темными, что казалось, будто они были натерты углем; она почти ожидала, что на его скулах останется пыль, когда он моргнет.

Он был красив. Он всегда был красив, но она заметила это слишком поздно. И теперь она стояла, уперев руки по бокам, а ее тело болело, потому что она не могла коснуться его. Она больше никогда не сможет прикоснуться к нему.

Он закончил выводить руны, и перехватил стило таким образом, что рукоять теперь была направлена в ее сторону. Эмма молча взяла стило, в то же время он поправил воротник своей рубашки, находящейся под экипировкой. Кожа на его шее была бледнее, чем на лице и руках — там был загар, со слабыми светлыми шрамами от нанесенных и исчезнувших многочисленных рун.

Она должна была подойти на шаг ближе, чтобы нанести руны на него. Руны расцветали под наконечником стило: гибкость, ночное видение. Ее голова едва достигала уровня его подбородка. Она смотрела прямо и видела, что он сглотнут.

— Просто скажи мне, — начал он. — Просто скажи мне, что он делает тебя счастливой. Что Марк делает тебя счастливой.

Она подняла голову, закончив наносить руны; он наклонился, чтобы забрать стило из ее неподвижной руки. Впервые за то время, которое казалось вечностью, он смотрел прямо на нее; его глаза становились темно-синими от цвета ночного неба и моря, распростертого вокруг них, когда они приблизились к вершине колеса.