Татьяна Стекольникова - Наваждение

– Юрка, там и без твоей водки будет что пить. – Громов посмотрел на меня, зная, как я отношусь к увлечению Скворцова горячительными напитками.

Придется Тюню к Петровичу приставить – чтобы не напился в первые же полчаса, а то начнет липнуть ко мне принародно, Гришка не сдержится и затеет драку, давно собирается бывшему коллеге заехать по морде, так как знает о неистребимом намерении Скворцова подгрести ко мне с нескромным предложением. Трезвый Скворцов себя еще как-то контролирует, но стоит ему хлебнуть, как он забывает обо всем, кроме моих коленок. Но я тут ни при чем – этот мент влюбился в меня без моего участия, совершенно самостоятельно, как только увидел, и я уже давно занимаю мысли Петровича, витая в его голове, как правило, в полуобнаженном виде. Будь это не Скворцов, а кто-то другой, я давно нашла бы ему подходящую женщину: нажав на свою синюю кнопку, я легко могу узнать, какая из окружающих баб нужна каждому конкретному мужику. Я уже успела кое-кому помочь обрести любовь всей жизни, но Скворцов не тот случай – Петровичу по какому-то злому року предназначена я.

Пора было вставать и браться за дела – вечером вернисаж, мероприятие ответственное, будет, по выражению Шпинделя, цвет Энска…

Но Громову совершенно не хочется покидать супружеское ложе:

– Мы же вчера все еще раз проверили, всем позвонили, с Вовкой меню обговорили… А у тебя сегодня день рождения, и я должен тебя поздравить. Прямо сейчас и начну… – и Гр-р замолчал, потому что приступил к поцелуям. Я закрыла глаза – все отодвигается на второй план, когда Громов меня целует.

Лето в Энске короткое. Сентябрь – это уже осень: листья пожелтели, дрозды покинули свои гнезда, свитые в столетних кустах сирени, и уже никто не поет «тр-р-р» и «цр-р-р» за нашими окнами, а третье утро подряд по краям луж нарастает тоненький ледок.

Мы сидели на кухне, я смотрела, как Громов уписывает драники со сметаной, и думала, что без него ни за что не справилась бы с ремонтом соседнего подъезда, превращенного нашими стараниями в настоящий арт-салон. Все лето мы бегали с документами, архитектурными планами, искали подходящие стройматериалы и подгоняли рабочих.

Дело осложнялось тем, что пришлось убрать огромную кучу камней и земли, снаружи закрывавшую вход в подвал, где с 1913 года томился четырехцилиндровый бьюик с открытым верхом, свидетель романтических безумств моей прабабушки. Наконец старая дорога была расчищена, отворены кованые ворота, и прабабушкин бьюик увидел свет. Громов и Серега Устюжанин – друг и одноклассник Гриши и Вовки, к тому же возлюбленный моей подруги Оли – выкатили машину из подземелья. Шпиндель как всегда только руководил процессом, стоя в сторонке. Прабабушкино авто погрузили на платформу-прицеп и в сопровождении Вити Трофимова, сотрудника Гришкиного детективного бюро, отправили в областной центр, где знакомый Громову умелец, пока шли завершающие работы по облагораживанию подвала, провел всестороннее обследование автомобиля. «Ничего подобного никогда не видел! – заявил мастер, решивший самолично проконтролировать доставку бьюика в Энск. – Будто вчера с завода! А ведь сделан в 1907 году! Григорий Романович, там даже смазка сохранилась! Все работает, как часы! Посмотреть хочу, где машина стояла, вы говорили, сто лет…» И в день, когда бьюик вернулся домой, в Энск, на ул. Водопроводную, дом три, мужики ничем больше не занимались – катались по двору на отполированном бьюике, а если не катались, то копались под его днищем или под капотом.

– Классная сегодня погода будет, смотри, солнце какое, прямо бабье лето – и в аккурат на твой день рождения! А в прошлом году дождь шел весь этот день… И тебя в Энске не было – уехала в свою азиатскую республику… – произнес Громов, дожевывая драники.

Я согласна с Бернардом Шоу, который считал, что нет ничего более глупого, чем отмечать дни рождения. Если подумать, мы празднуем годы приближения смерти – это что, повод для веселья? Гр-р наше с Шоу мнение не разделял:

– Пусть для народа это будет вернисаж, открытие твоего салона и вашей выставки, но для меня сегодня – твой день рождения. Тебя ждут подарки – не только мои. Здесь, в Энске, есть люди, которым хочется тебя поздравить, – заявил Гр-р, вытаскивая из-за кухонной занавески роскошную орхидею в вазе.

– Вот, расцвела специально к твоему дню рождения! – и Гр-р поставил вазу передо мной.

Громов, по примеру легендарного Ниро Вульфа, орхидеи выращивает сам. Вчера я была на Гришкиной кухне, окно которой заставлено и завешено горшками и ящичками с орхидеями, но не заметила ни одного нового цветка… В стиле Громова – сюрприз так сюрприз!