Марина Багирова - Мятежница

Я умоляла его прийти на следующий день, не портить мне праздник, которого так ждала. Я умоляла и горько плакала, почти падая к ногам. Наверное, я умоляла не только об его уходе в тот день – я умоляла его не приходить никогда, оставить мою и без того несладкую жизнь в покое. В тот день я, кажется, впервые услышала его голос, который ответил:

- Это невозможно.

Вот так просто и бистро, он сломал во мне признаки детства, и я покорно пошла следом за ним, ничего не объясняя подругам, восхищенным красотою гостя, ни прислуге, которая привыкла к жесткому лицу Кристофа и ужасу на моем лице.

- Почему ты позволяешь ему так со мной поступать? – спрашивала я у матери на следующее утро, толком не понимая, что же такого делает Кристоф, но чувствуя, что после этих встреч я будто умираю изнутри.

- Это не твое дело! – отвечала моя ласковая мать, которая за всю жизнь мне ни разу даже ни улыбнулась.

- Не мое?! Нет, мамочка, это мое дело, поскольку мои проблемы больше некому решать! Тебе на меня плевать, и отцу плевать, вы как будто желаете меня не замечать. Но я есть! Поймите же, я хочу…

Я не знала, что нужно говорить. Как объяснить самому близкому человеку, что я могу ее возненавидеть? У меня была паника, я была еще очень слаба после вчерашнего прихода Кристофа, и моя психика не выдерживала такого перенапряжения. Я упала на пол, плача даже горче, чем вчера. В какой-то миг мне показалось, что мать возносит ко мне руки, но она просто вышла, оставляя мое сотрясающееся от боли тело в одиночестве. Как я могла знать, что она замкнется в ближайшей комнате и там, терзаемая моими рыданиями, впадет в обморок.

Проходило время, я росла, расцветая, как расцветает нежный с виду цветок. Отсутствие внимание со стороны близких привело к тому, что я приходила домой только под утро, много пила и курила. В семнадцать лет я впервые познала близость и, скажу честно, это было худшее, что могло со мной случиться. Но даже тогда я знала, худшее – это Кристоф. А еще мне все время казалось, что за мной наблюдают. Со временем у меня появиться возможность в этом убедится.

Тот день должен был стать одним из самих счастливых и незабываемых в моей жизни. Я заканчивала школу, и мой парень хотел провести ночь после выпускного вместе со мной.

Подруги мне завидовали – считали современной, хотя глубоко в душе – я допускаю – призирали за развязное поведение.

Я весь вечер ждала, что появятся мои родители. Хоть на минуту, хоть одна улыбка – на это у меня было право. Я разглядывала обширный зал роскошного лицея, и не понимала – или понимала слишком хорошо – почему мне так горько.

- Ждешь сегодняшнего вечера? – прошептали мне на ухо.

Это был Валера – мой парень. Он положил руку мне на плечо, но я этого не почувствовала, поскольку привыкла к подобным объятиям. Он шептал мне на ухо разные пошлости, но я продолжала оглядывать зал, ожидая увидеть знакомое лицо. И я его увидела.

В дальнем углу, скрытый от посторонних взглядов, находился Кристоф. Я увидела его лицо, и страх расползся по каждой клеточке тела. Я почему-то только сейчас услышала все те, что мне шептал Валера, в то время как глазами продолжала сверлить моего мучителя. Он – наверное, впервые, - улыбнулся, и мне показалось, что он слышал все то, что мне шептал на ухо незадачливый ухажер. Я, чуть ли не впервые застеснявшись, обернулась и скинула с плеча руку парня.

- Ей, ты что?

- Ничего, - буркнула я. – Голова болит.

- О, я знаю чудесное средство от головной боли, - сказал непонятливый парень, принимая все за игру.

- Я тоже знаю – поспать хорошенько, и желательно в одиночестве.

Он хмыкнула. Ему это средство не понравилось.

Я набрала номер матери и спросила, где она. Сонный голос ответил, что у Наташи сегодня праздник – мужа повисели, и они всей семьей празднуют.

- А кто я? – спросил мой усталый голос. – Ты бы не заметила, если б я исчезла.

Я положила трубку, не успев услышать голос отца, который сидел в стороне и все слышал. И он смог уловить в моем голосе то, что запрещено в таком раннем возрасте – что запрещено всегда.

Забыв про сумочку и не обращая внимания на косые взгляды, я выбежала на улицу и побежала по дороге. В мае почти всегда тепло, и мне не было холодно, хотя я и была одета в легкое шелковое платье.

- Постой! – услышала голос. Это был Валера. – Снегова, постой.

Он подошел ближе, протягивая мою сумку. Я лишь горько улыбнулась. Не знаю, что на меня нашло, но я захотела его поцеловать. Несколько шагов, и вот уже наши губы слились. И снова у меня глупое чувство, что за нами наблюдают.