Кассандра Клэр - Трилогия о Драко - Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Ты обрекаешь себя на муки, поскольку считаешь, что случившееся с ним — на твоей совести. И в итоге превратилась в праведную бледную немочь. А зря — мне ты куда больше нравилась веснушчатая и порочная.

— Кто бы мог подумать, что тебе может нравиться нечто порочное, — огрызнулась Джинни, а сама уже льнула к нему, как льнёт виноградная лоза к решётчатой ограде.

— Напротив, напротив — я просто-таки фанат несовершенства. Безгрешность скучна, — рука Драко приподняла её лицо за подбородок, принуждая Джинни смотреть ему прямо в глаза. — Он не кровь, которую тебе надо смыть со своих рук, не столб для аутодафе — он просто парень. Как думаешь, каково ему будет узнать, что это не любовь, а наложенная на себя епитимья?

Джинни шарахнулась в сторону:

— Зачем?! Собираешься ему рассказать?!

Драко хохотнул.

— Даже и не думаю стоять на пути меж тобой и твоим терновым венцом, Святая Вирджиния.

— А сам-то, сам! — швырнула она в ответ. — Пришёл весь такой из себя страдалец — ах, больше я тебе не нужен… Ну а как бы ты поступил, скажи я, что нужен? Что я люблю и любила тебя всё это время? Что жить без тебя не могу?!

Драко опешил. Судя по всему, такой поворот разговора был им не предусмотрен.

— Мне не…

— Знаю-знаю, что ты скажешь! Дескать, тебе не нужно то, что валяется под ногами — а исключительно то, до чего нельзя дотянуться! — она попятилась. — Ну так ты до меня и не дотянешься. У тебя была возможность, Драко Малфой, но ты её проморгал.

Она ожидала боли, но испытала лишь величайшее удовлетворение — такое же, как давным-давно, когда её, пятилетнюю, Рон просто-таки смертельно достал, и она звезданула ему по голове чугунной сковородкой-саможаркой. Единственное различие — крови сейчас было не в пример меньше.

Брови Драко приподнялись ещё выше.

— Кто-то из нас её точно проморгал, — словно невпопад пробормотал он, — вот только не уверен, что именно я.

Джинни предполагала несколько вариантов ответа на своё заявление, но никак не ожидала насмешки. В груди вскипел гнев. Рука потянулась к воротнику, к золотой цепочке. Джинни сдёрнула её с головы и протянула Драко.

В свете факелов закачались, закрутились, поблёскивая, два Эпициклических Заклятья.

— Забирай.

Драко вытаращился на неё с несвойственным ему ошеломлением.

— Чего?!

— Забирай, говорю! — холодно повторила она. — Ты ведь никогда не спрашивал меня — да и всех остальных тоже — где они, что с ними, верно? И кто, по-твоему, хранил их всё это время?!

Малфой мотнул головой. Изумление поблекло, и лицо вновь обрело непроницаемость. Что сейчас тщательно прятал он — гнев? отвращение? горечь? насмешку? — Джинни не могла разобрать. Он протянул руку и принял у неё золотую цепочку и созданные из стекла, золота и плоти заклятья, сжал их в кулаке.

— Уже во второй раз, — заметил он.

Джинни была взбешена до дрожи собственных пальцев.

— Что — во второй раз?

— Ты возвращаешь мне мою жизнь… Однако в лицо швыряешь впервые.

Глаза будто обожгло — Джинни поняла, что вот-вот разревётся и, не желая рыдать перед ним, кинулась прочь по коридору. Слёзы превращали факелы на стенах в смазанные золотистые круги. Остановись она на миг перед поворотом, обернись — увидела бы смотрящего ей вслед Драко на том же месте с по-прежнему вытянутыми руками и выражением иронической покорности на лице.

— Нет, — повторила Джинни. — Совершенно не помню.

— С тобой точно всё хорошо? — не сводя с неё взгляда, уточнила Блэз.

— Точно, точно.

Слизеринка потянулась и отвела с лица Джинни огненно-рыжую прядку.

— Плачешь?

Та в ответ лишь крепче обняла себя за плечи и снова содрогнулась.

— Это всё ветер. Говорю же — просто ветер.

Блэз убрала руку и пробурчала что-то вроде «упёртая гриффиндорская ослица».

— Мне пора обратно в башню, — заметила Джинни. — Там Симус, и мне бы не хотелось надолго бросать его в одиночестве.

— Ясное дело. Только богу известно, что может стрястись, когда он один: того и гляди, возродит очередного Тёмного Лорда и разнесёт в пух и прах долины со взгорьями.

Джинни прикусила губу.

— Не смешно!

— А вот Драко бы посмеялся, — заметила Блэз, а её глаза безмолвно добавили «…и ты бы тоже посмеялась каких-нибудь полгода назад»…

Совершенно раздавленная, Джинни свернулась калачиком в постели. Бархатный полог был задёрнут, её окружала кромешная тьма, в которой чёрными птицами реяли мрачные мысли. Под рукой больше нет «Брюк», чтобы это вороньё разогнать, и кровь в ушах шумела неустанным биением их крыльев.