Карен Чэнс: Прикоснись ко тьме

От автора

Мне хотелось бы поблагодарить Мэри за внимательное прочтение первого, кошмарно отпечатанного на машинке варианта романа и Марлин, давшую мне приют в своем доме, пока я доводила роман до ума. Моя благодарность также Энн Соуардс, великому редактору (все оставшиеся в тексте ошибки целиком и полностью на моей совести), и Луизе Эдварде, подарившей роману оригинальное название.

Я заподозрила неладное, когда увидела некролог. В нем стояло мое имя, что в некотором смысле можно было считать разгадкой. Я не поняла только одного – как им удалось меня найти и у кого из них было такое странное чувство юмора. Антонио всегда был плохим шутником. Никогда не могла понять, отчего это – то ли потому, что он мертвец, то ли потому, что злобный сукин сын.

Некролог появился на экране компьютера вместо обычного логотипа туристического агентства. Словно кто-то отсканировал вырезку из газеты и сделал из нее графическую заставку. Полчаса назад, когда я уходила перекусить, ее там не было. Если бы не охвативший меня страх, я бы удивилась. Никогда бы не подумала, что кто-то из дружков-бандитов Тони знает, что такое компьютер.

В тот вечер я читала присланное неизвестным шутником зловещее описание моей смерти, одновременно пытаясь нащупать пистолет в ящике стола. Вообще-то говоря, дома у меня было кое-что и получше, так сказать, несколько сюрпризов, но бежать домой, бросив все дела, не хотелось. И пока мне не угрожала реальная опасность, я носила в сумочке только одно оружие – небольшую деревянную колотушку, предназначенную для возможных грабителей. После трех с лишним лет достаточно безоблачного существования я начала сомневаться, нужно ли мне и это. Я бы даже сказала, что стала беспечной и надеялась, что меня-то уж никто не убьет.

За моим именем шло длинное описание несчастного случая, якобы произошедшего со мной: некто неизвестный прикончил меня на улице двумя выстрелами в голову. На газете стояла завтрашняя дата, однако моя смерть должна была произойти сегодня вечером, в восемь сорок три, на Персиковой улице. Я взглянула на часы: без двадцати восемь, значит, мне дали час форы. Что-то уж больно щедро для Тони. Наверное, я жива только потому, что убивать меня просто так, из-за угла, киллеру неинтересно. Видимо, для меня нужно было придумать что-нибудь покруче.

Наконец я нащупала свой «Смит и Вессон 3913» под буклетом с рекламой круиза до Рио. Может, судьба подает мне знак? Впрочем, с деньгами у меня, естественно, туго, да и как круглолицая голубоглазая блондинка может спрятаться среди черноглазых сеньорит? К тому же у Тони и в Бразилии могут быть свои люди. Когда живешь так долго, что еще помнишь, как перепил самого Микеланджело, поневоле обрастаешь связями.

Выудив из специального отделения сумочки пакетик жевательной резинки, я сунула вместо него «смит-вессон». Он поместился туда легко, словно место предназначалось именно для него; впрочем, так оно и было. Свой первый пистолет и три сумочки я купила четыре года назад, следуя рекомендации одного федерального агента по имени Джерри Сидел. Как и все, он считал меня немного сдвинутой, но после того, как я помогла разгромить одну из самых крупных преступных группировок в Филли [1] Шутливое название города Филадельфия. (Здесь и далее примечания переводчика.) , соизволил время от времени давать мне бесплатные советы. Джерри помог мне достать девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет с маленькой рукоятью (как раз по моей руке) и невероятной убойной силой.

– Ухлопает любого, кроме призрака и вампира, – с ухмылкой сказал он. – С нечистью будешь справляться сама.

Потом он каждый день в течение двух недель учил меня стрелять; в результате если я и не попадала с двух шагов в стену сарая, то посылала пулю почти рядом с ней. Потом я тренировалась сама – как только у меня выпадала свободная минута, так что теперь я уж точно могла попасть в сарай – если он был достаточно велик и находился не далее чем в десяти футах. Честно говоря, втайне я надеялась, что всегда буду стрелять только по мишеням. Не моя вина, что эти надежды не сбылись.

Думаю, что Джерри испытывал ко мне симпатию – наверное, я напоминала ему старшую дочь – и потому старался наставить на путь истинный. Решил, что в детстве я связалась с плохой компанией, – знал бы он, насколько был прав! – потом понял, в чем дело, и решил использовать меня на благо государства. Как он объяснял тот факт, что двадцатилетняя сиротка прекрасно разбирается во внутренних распрях огромной криминальной «семьи», я не знаю до сих пор, только, конечно уж, он не верил в «колдовскую бредятину», как он это называл. Джерри вообще не верил во все сверхъестественное – абсолютно. И поскольку мне вовсе не хотелось, чтобы в один прекрасный день меня заперли в комнате, где стены обиты мягкой материей, я не рассказывала ему о своих видениях, а также ни словом не обмолвилась о том, насколько он был близок к истине, когда говорил о призраках и вампирах.