Матильда Старр: Пирожки для принца [СИ]

Гады, вот гады! Соне захотелось стукнуть Толика чем-то тяжелым. Хотя он-то в чем виноват? Тоже жертва обстоятельств.

Но на ее вопрос он все-таки не ответил.

— А спешка-то почему? Что неделя, что два дня — королевские свадьбы небось задолго назначаются. А тут ни познакомиться толком, ни характерами притереться, ни местные обычаи изучить…

Толик, икнув, заявил:

— Так ведь турнир-то через неделю. Не будет жены — и всё, пролетает касатик как фанера над Парижем. А невесту его того… — он снова уставился на амфору.

Турнир? Невесту «того»? Ничего себе новости! Или ее информатор уже заговариваться начал?

Задумавшись, Соня машинально плеснула ему чуть больше, чем следовало. Толик тут же ухватился за стакан обеими руками и залпом выпил, пока она не передумала и не отобрала спиртное.

— Чего «того»?

— Ну как же… отравили, как обычно. Туда ей и дорога, если честно. Злобная баба была, — глаза представителя подозрительно заблестели. — А вот ты, Соня — человек. Ты душу мужика понимаешь. Я, Соня, за тебя горой. Если кто будет обижать — хоть стервозина эта Кларина, хоть муж-объелся-груш — ты мне только скажи.

Во время этой пламенной речи смотрел он не на Соню, впрочем, а на амфору.

— Скажу, скажу, — проворчала она, оглядывая стол. Надо бы представителю какую-то закуску выдать, не то долго он не продержится. — А вот ты мне лучше скажи, что это за турнир такой, куда без жены никак?

Ответа не последовало.

Да что ж это такое! Стоило Соне на минуту отвести взгляд — Толик уже храпел, уронив голову на руки. Да, негусто. Но хоть что-то становится понятно. Соня встала, взяла со стола амфору. Пусть трезвеет, защитничек. Попыталась припомнить обратную дорогу: пока горничная вела ее, она старалась примечать, где и куда сворачивать.

Беседа получилась скоротечной. Но, может, оно и к лучшему. Глядишь, удастся вернуться в покои до того, как Кларина ее хватится.

Распахнувшаяся дверь и мрачная тётка на пороге поставили крест на этой надежде.

— Ах ты ж иноземное отродье! Ты что же благородную семью позоришь? Где это видано, чтоб невеста принца по мужиками с бутылками бегала? Да средь бела дня, да на виду у всех!

На Соню накатила холодная ярость. Девушка едва успела остановиться и не подумать про себя «Да чтоб ты провалилась, карга старая!». Вместо этого она начала кричать не хуже той Кларины:

— У нас, в моём мире, такое видано! Куда хочешь — туда и иди, с кем хочешь — с тем и разговаривай! И никакого позора благородной семье! А еще, чтоб ты знала, вообще никакой благородной семьи! Самая обычная, простая. Без всех этих ваших великосветских заморочек. И если ты хочешь, чтоб я ваши традиции соблюдала, то подними свою толстую задницу и найди того, кто мне про эти традиции расскажет, раз уж самой тебе так некогда!

По телу пробежала знакомая уже «физиотерапевтическая» дрожь, амфора в Сониных руках с шумом треснула и глиняными черепками разлетелась по комнате. Запахло спиртом и орехами. Но сама настойка умудрилась пролиться на пол, не задев ни Соню, ни Кларину. Да и черепки летели как-то избирательно — ни один не попал ни в кого из присутствующих. Магия!

Ну вот. Полегчало. И все равно, что теперь сделает с ней «стервозина», по меткому определению Толика. Пусть хоть в тюрьму сажают, а она высказалась. А что от этого бутыли бьются — не Сонина вина.

Кларина смотрела на нее с хорошую минуту и молчала. А потом сказала вполне миролюбиво:

— Пошли уже в замок. Сама все расскажу.

Ну наконец-то! Соня не могла поверить своему счастью: неужели все-таки кто-то снизойдет и расскажет ей, что к чему. Собирать информацию по крупицам уже как-то надоело. Тем более что крупицы здесь совсем не крупные. Это как собирать пазл из тысячи деталек, если на нем изображено синее море, синее небо и одинокая чайка. В общем, та еще морока, а в ее случае собирать этот пазл приходится еще и с дамокловым мечом в виде счастливого брака, который вот-вот опустится на ее голову.

Они с Клариной уже шли по мягким коврам, устилавшим коридор, и, судя по всему, с минуты на минуту должны были прибыть в Сонину комнату, но вдруг неподалеку послышались мужские голоса. Кларина переменилась в лице, дернула девушку на себя, оттащила за какую-то занавеску и жестом показала: молчать, сделав при этом такие страшные глаза, что задавать лишние вопросы и переспрашивать совсем не хотелось.

Соня замерла, стараясь не шевелиться и дышать через раз.

— А ты все милуешься с лоссами? — насмешливый голос. Неприятный. Ехидный. — Говорят, даже молодую невесту бросил, едва поздоровавшись, и побежал к ним на свидание.