Аманда Эшли - Темнее ночи

Он наблюдал до тех пор, пока девочка не скрылась из виду и пока его острый слух не смог больше различать звук ее шагов, а потом закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

Итак, все знали, что здесь живет вампир.

Видимо, пора переезжать. И все же… Отойдя от двери, он прошелся по темному дому. Это было огромное строение, старое и скрипучее, со сводчатыми потолками, деревянным полом и окнами в свинцовых переплетах (прим. Окна со свинцовым переплетом состоят из небольших стекол, разделенных свинцовыми горбыльками. Во многих окнах горбыльки образуют решетку из прямоугольных или ромбовидных прозрачных стекол. В другом варианте они могут образовывать волнистые узоры из цветного, окрашенного или узорчатого (рифленого) стекла). Здание, окруженное деревьями и кустами ежевики, одиноко стояло на небольшой возвышенности. Ближайшие соседи жили в целой миле от него. И это было основной причиной, по которой он выбрал именно этот дом. Последние пять лет ему было здесь комфортно, его все устраивало.

Но, возможно, пришло время съезжать. Единственное, чего он не хотел, так это привлекать к себе внимание. До сегодняшнего дня он и не представлял, что люди судачат о том, кто или что живет в этом доме.

Войдя в гостиную, он оперся рукою о каминную полку и уставился на огонь. Было что-то первобытное в том, чтобы стоять и вот так наблюдать за потрескивающим пламенем. Это перекликалось с какой-то его природной потребностью, хотя он и не знал, какую именно. Наверное, всему виной запах дыма от сгорающего дерева и потрескивание огня, или, может быть, бьющая из очага энергия, которую поддерживало всего лишь пару бревен. Он долго смотрел на камин, как всегда загипнотизированный жизнью, пульсирующей в пламени. Все цвета радуги переливались в танцующих языках огня: красный и желтый, голубой и зеленый, фиолетовый и белоснежно белый.

Он усмехнулся, удивленный своими странными размышлениями и периодически возникающими порывами отправиться в больницу и взглянуть на старшую сестру Гейл Кроуфорд.

Больницы. Он никогда в них не бывал. За все годы своего существования он ни разу не болел.

Отгоняя мысли о Гейл и ее сестре, он вошел в библиотеку с намерением завершить поиски информации, необходимой для его последнего романа, прежде, чем закончиться ночь.

Спустя четыре часа он признал, что сражается в заведомо проигрышной битве. Он не мог сосредоточиться, не мог думать ни о чем другом, кроме как о храброй маленькой девочке, которая пришла к нему в поисках чуда.

С мрачным взглядом он шагнул в ночь, ведомый силой, которой уже не мог сопротивляться. Его ноги сами поспешно несли его вниз по узкой тропинке, что вела через лес к процветающему прибрежному городку Мултонская Бухта.

Больница располагалась в переулке на другом конце города. Это было высокое белое здание. Он подумал, что оно больше походило на древнюю гробницу, а не на современную лечебницу.

Бесчисленное множество запахов атаковали его чуткое обоняние, как только он открыл парадную дверь: крахмал и хлорка, едкий запах антисептиков, лекарств, мочи и крови, приторный аромат цветов и смерти.

В столь раннее утро помещения были практически пусты. Отделение интенсивной терапии он нашел в конце длинного коридора.

Медсестра сидела за большим столом, просматривая стопку документов. Алекс некоторое время наблюдал за ней, сосредоточившись на одном из звонков экстренного вызова, расположенных в противоположном конце коридора. Наконец он заставил его зазвонить.

Как только медсестра покинула пост, он миновал стол и вошел в палату интенсивной терапии.

Только один пациент — Кара Элизабет Кроуфорд, двадцать два года, первая отрицательная. Она была вся обмотана бинтами, подсоединена ко множеству трубочек и мониторов.

Алекс быстро просмотрел ее карточку. У нее не было переломов, зато была куча порезов и ушибов, а глубокую рану на правой голени вообще пришлось зашивать. Ушиб трех ребер, скальпированная рана головы, внутреннее кровотечение. Удивительно, но на ее лице не было ни царапины. Красивые, правильные черты. Копна каштановых с красноватым отливом волос подчеркивала бледность кожи. На самом деле, ее лицо было почти столь же белым, как подушка. Она находилась в коме последние четыре дня. И перспектива была неутешительной.

— Где ты, Кара Кроуфорд? — прошептал он. — Твоя душа все еще в этой ослабленной человеческой плоти или уже нашла успокоение по ту сторону, и ты ждешь, когда твое тело погибнет?