Айзек Марион - Тепло наших тел

— В смысле?

— В смысле, что мы сможем вернуть? Ведь даже если совсем избавиться от чумы… думаешь, когда-нибудь мы сможем восстановить все, как было?

По небу мечется одинокий скворец, и я представляю, что за ним тянется белая полоса — затейливый росчерк на любовной записке.

— Надеюсь, что нет.

Некоторое время мы молчим. Мы лежим на траве. Неподалеку нас терпеливо дожидается старый помятый "мерседес", тихонько бормоча остывающим мотором. Джули зовет его Мерсиком. Кто эта женщина, лежащая рядом? Настолько полная жизни, что способна поделиться ею с автомобилем?

— Р, — говорит она.

— Да.

— Ты уже вспомнил свое имя?

Мы лежим на склоне холма на обочине разбитого шоссе, а птицы и насекомые исполняют камерные вариации на тему шума дорожного движения. Я слушаю эту ностальгическую симфонию и качаю головой:

— Нет.

— Ты ведь можешь придумать себе новое. Выбирай любое. Какое хочешь?

Я обдумываю эту возможность. Мысленно листаю справочник имен. Запутанные этимологии, мертвые языки, устаревшие значения — все это по традиции передавалось из поколения в поколение. Но я — новая глава. Чистый холст. Я могу положить в основание моего будущего любую версию истории — и я выбираю самую свежую.

— Меня зовут Р, — говорю я, дергая плечом.

Джули разворачивается ко мне. Я чувствую пронзительный взгляд ее солнечных глаз, они будто пытаются процарапаться мне в ухо и изучить, что творится внутри.

— Ты не хочешь вернуть прежнюю жизнь?

— Нет, — отвечаю я. Сажусь, обняв колени, и гляжу вниз. — Мне нравится эта.

Джули улыбается и садится рядом. Перед ней открывается та же картина, что вижу я.

Под нами, как брошенная перчатка, как вызов на дуэль, распростерся аэропорт. После капитуляции скелетов никакого всемирного превращения не произошло. Кто-то возвращается к жизни, кто-то остается мертвым. Мертвые так и бродят по аэропорту, другим городам, странам, континентам — и ждут. Но аэропорт — хорошее место, чтобы начать лечение болезни, поразившей весь мир.

У нас большие планы. Очень большие. И пусть мы идем вслепую — зато не стоим на месте. Все заняты делом, и лишь из-за чудесной погоды мы с Джули решили устроить небольшой перекур и полюбоваться видом. Небо голубое. Трава зеленая. Солнце греет кожу. Мы улыбаемся — ведь именно так мы и спасаем мир. Мы не позволим ему превратиться в гробницу, в братскую могилу, вращающуюся в бескрайней пустоте космоса. Мы эксгумируем себя. Мы сразимся с проклятием, и мы победим. Мы будем истекать слезами и кровью, терзаться любовью и похотью — и мы исцелим смерть. Мы станем лекарством. Потому что мы этого хотим.

Спасибо Кори Штерн, откопавшей мои рассказы на дне интернет-болота и убедившей меня написать эту книгу, изменившую мою жизнь. Спасибо Лори Уэбб и Бруне Папандреа за то, что они вытолкали ее в свет, и моему гениальному агенту Джо Ригалу, который помог превратить ее в то, чем она стала. Спасибо моему брату Натану Мариону за то, что все эти годы он поддерживал любые мои начинания и верил и в них, и в меня, даже когда все это казалось полным безумием.

Перевод Н. Просунцовой.

Прерван во время пожирания (лат.)