Элис Хоффман - Третий ангел

— Ты сама так прекрасно взбила сливки? — спросила Мадлен у сестры. — Очень вкусно.

Но думала она вовсе не об этом. И не о пломбире с сиропом, ягодами и орехами. Собственно, она вообще разлюбила сладости. Но сейчас она вдруг вспомнила один день, ей было тогда лет семь, когда на дом вдруг обрушился ураган и она, напуганная, побежала и спряталась в чулан. Через некоторое время вся семья бросилась на розыски, ее искали повсюду, звали и звали, выкрикивая ее имя, а она молчала. Теперь Мадлен вспомнила, какое отрадное чувство испытала тогда, какую почувствовала власть над всеми домашними. Она, которая всегда была для них почти никем, мисс Второсортица. И сейчас — вновь то самое чувство. Как будто только ей одной известно, что предстоит случиться. Мадлен снова взглянула на Пола, просто чтобы удостовериться в том, что она не ошиблась. Он смотрел на нее не отводя глаз.

Она ни в чем не ошиблась.

Вечером Мадлен чистила на ночь зубы в крохотной ванной комнатке своей сестры. Хотела поскорей заснуть, чтобы перестать думать. Сердце колотилось как бешеное. Конечно, слишком много вина, слишком много кофеина. Во второй свой приезд она пробудет в Лондоне совсем недолго, несколько последних дней августа, когда должна состояться свадьба. Потом уедет. Не причинив никому ни малейшего вреда. Небольшая интрижка, легкий флирт за спиной сестры, не более серьезная обида, чем в детстве, когда она, бывало, стащит у нее ленточку или безделушку, которой Элли даже не хватится. Однажды, повинуясь внезапному импульсу, она вылила в кровать сестре стакан молока. Это было так подло, ей даже не верилось, что она на такое способна. Так никогда и не призналась в этом. Разыграла полнейшее удивление, когда в их комнате вдруг появился противный запах.

Мадлен сама не понимала, откуда берется эта зависть, так глубоко внутри ее она гнездилась. Мама тогда сказала, что так пахнет, наверное, из-за плесени; в доме действительно было очень влажно, в конце концов, он стоял на самой окраине возле болот. Люси провела целый день на ногах, стирая детскую одежду и все постельное белье, даже одеяла, потом развешивая все это на веревках сушиться. Мадлен смотрела, как мать в конце дня присела отдохнуть в тень под сикомором, едва живая от усталости, возле нее стояли корзины с остальным бельем, предназначенным для стирки. Девочка знала, что оно все почти совсем чистое, могла бы вмешаться, рассказать о случившемся и пощадить мать, избавив от дальнейших хлопот. Но она этого не сделала. Так и стояла в зарослях тростника, не проронив ни слова.

В номере было невыносимо душно; никто в них не проводил уборки, древняя система канализации то и дело давала сбои. Но это был именно тот отель, в память о котором мама долгие годы хранила на ночном столике белую керамическую пепельницу, украшенную зеленым львом.

— Когда-то он был для меня самым любимым местом на земле, — рассказывала Люси дочкам. — Мне было двенадцать лет, и «Лайон-парк» казался мне верхом элегантности.

В детстве воображение Мадлен даже рисовало живущего здесь настоящего льва; наверное, потому нынешним летом она и зарезервировала номер. Мать так восхищалась этим отелем, теперь превратившимся в непритязательную гостиницу. Что же касается льва, обитавшего во внутреннем дворике отеля, то он оказался старинным каменным изваянием, поросшим от древности мхом.

— Ах, этот… — снисходительно бросил клерк, когда Мадлен спросила о льве. — Когда-то его привезли из одного французского монастыря, и он уже несколько сотен лет живет в нашем саду. Он стоял там, даже когда самого отеля еще не было. Но недавно у него через всю спину прошла трещина, и мы просто не знаем, что будем делать, если наш лев развалится на части. Придется дать отелю другое название!

Она послала Полу заказное письмо, и он расписался в получении, так что прекрасно знает, что она его ждет. На карнизе окна ворковали голуби, а снизу, с Бромптон-роуд, доносился шум дорожного движения.

Остальные члены семьи — родители, тетушки и дядюшки, двоюродные сестры и братья вместе с несколькими американскими друзьями Элли — остановятся в нескольких кварталах отсюда, в отеле «Восточный мандарин». Мадлен же сказала родителям, что ее фирма заключила соглашение с одним небольшим отелем поблизости от Гайд-парка и поэтому ее проживание там ей ничего не будет стоить. А так как она занимается делами клиента, которому грозят неприятности из-за его теневых инвестиций, то нуждается в тишине и покое. В выбранном ею отеле не было ни кабельного телевидения, ни платных каналов, как не было и модных спа; имелся лишь небольшой зальчик, в котором гостям подавали обед и напитки.