Элис Хоффман - Третий ангел

— Нечего трусить, — заявила старшая сестра. — Теперь за дело.

И начала копать (лопату Элли прихватила из гаража). Влажная земля отзывалась громким чавканьем, на поверхности выступали небольшие лужицы. Мадлен держалась поближе к сестре, ощущая запах мыла и пота. Она казалась человеком, который точно знает, что надо делать.

— Ты только мешаешь, — заявила ей Элли. — Путаешься тут под ногами. Я и сама могу справиться.

Когда яма была выкопана, Мадлен протянула сестре бритву, которую накануне стащила из ванной комнаты.

— Тебе не будет больно, — пообещала Элли. — Зато к нам придет цапля. И защитит нас.

Она всегда знала, что нужно сказать, чтобы заставить сестру делать то, что той совсем не хотелось. Иногда ее слова были правдой, иногда — нет.

— Когда что-нибудь болит, лучше всего все время повторять про себя какое-нибудь слово, — прошептала Элли. — Что-нибудь успокаивающее.

Отец бросил их. Мать скоро положат в больницу. Или ее схватят таинственные силы, утащат и запрут в высокой заколдованной башне. Или она умрет. И Мадлен выбрала слово «рисовый пудинг». Собственно, два слова, но зато это было название ее любимого блюда. Рисовые пудинги ужасно вкусные, и она их так давно не ела!

Элли молниеносно провела лезвием по ладошке сестры. Насчет боли она оказалась права. Было почти совсем не больно, только чуть обожгло кожу.

— Получилось, — прошептала Элли. И так же быстро сделала порез себе. Хоть и глубокий, но она и глазом не моргнула. — Теперь надо держать руки над ямкой.

Девочки терпеливо постояли, наблюдая, как кровь капала на землю, потом Элли набросала на это место жидкой грязи.

Спутанные волосы лезли в глаза, но девочкам было не до этого, сейчас они взбирались по стволу сикомора, самого высокого дерева на три мили в округе.

— Что-нибудь точно должно случиться, — сказала старшая.

Но ничего не случилось. Они ждали и ждали, а ничего не происходило. Элли была глубоко разочарована. Ведь все это задумала она, именно она принимала решения, а теперь… Что им делать теперь? Девочка никогда не плакала, но сейчас была близка к слезам.

— Цапля никогда не прилетит, — прошептала она. — И не спасет маму.

Для Мадлен мысль о том, что ее старшая сестра способна заплакать, была самым ужасным испытанием той ночи.

— То, что мы ее не видим, еще не значит, что ее здесь нет, — вдруг сказала она.

Элли удивленно взглянула на сестру. Честно говоря, Мэдди и сама удивилась своим словам, но продолжала:

— Здесь же темно, а возможности человеческого глаза довольно ограничены.

В школе на уроках анатомии они сейчас как раз проходили устройство глаза. Сестры продолжали смотреть в сторону болот, однако разобрать, где кончается полоска земли и начинается вода, было невозможно. В ночи серебристый тростник казался угольно-черным.

Мэдди продолжала, и, как ни странно, теперь голос ее зазвучал уверенно:

— Могу поспорить, что она сейчас здесь, рядом с нами, просто прячется. Но мы не должны сомневаться в ее присутствии.

На следующий день матери стало лучше. Она расположилась в шезлонге на лужайке, радом с ней лежало вязанье, и бледный солнечный свет ласково согревал ее. В полдень мама пошла на кухню и приготовила дочерям завтрак. Позже в тот же день они услышали, как она рассмеялась. Болезнь отступила, и это сделали они. Сделали с помощью капавшей в ямку крови из порезов на ладошках и своей веры в чудо.

Больше об этом происшествии сестры никогда не говорили, словно оно было их общей мрачной тайной. В таких семьях, как у них, не верили в чудеса, подобные вещи кратко именовали «чепухой». И девочки вели себя так, будто они никогда не выскальзывали из дома глубокой ночью и не просили о помощи голубую цаплю. Тем не менее Мадлен боялась, что проклятие может обрушиться на нее за то, что она иногда врет сестре. И когда на нее находили приступы такого страха, она брала бритву и, выбрав на теле место понезаметней, наносила порез. Где-нибудь под коленкой, на подошве ноги, внутренней стороне предплечья. Элли, как оказалось, была права. Боль скоро проходила.

Шел второй лондонский вечер Мадлен, и ее сестра затеяла готовить индийское карри. Квартиру заполнили ароматы специй, наводя на мысль о том, что из Элли мог бы получиться великий повар. Она способна была повторять процесс снова и снова, пока не удавалось достичь совершенства. А не бросала дело на половине, как это делала ее сестра, например, в том, что касалось личной жизни.